Испытание для Богини

— А мама — нет, — я тяжко осела на снег, не заботясь о том, что джинсы намокнут. — С тех пор, как ей поставили диагноз, мы праздновали каждый день рождения. На этот раз он будет действительно последним.

— Мне жаль, — парень присел рядом и приобнял меня рукой. Тепло его тела согревало мои окоченевшие конечности. — Я могу чем-то помочь?

Я покачала головой.

— Не знаю, что буду без нее делать.

Генри долго молчал, а когда заговорил, его голос показался задумчивым:

— Можно я кое-что тебе покажу?

— Что же?

— Закрой глаза.

Будучи уверенной в том, что произойдет, я повиновалась, ожидая изменений в климате. Смены холода улицы на тепло дома. Вместо этого я почувствовала лучи солнца на лице и теплый ветерок. Мы все еще находились снаружи.

Открыв глаза, я думала, что увижу все тот же сад. Оглядевшись, мне пришлось схватиться за Генри, дабы не упасть на колени. Мы стояли посреди Централ-парка в летний день, точно как в моих снах. Только на сей раз парк оказался пустой. Мамы нигде не было.

— Генри? — позвала я с сомнением в голосе. Поблизости шумело озерцо, издалека доносились нотки знакомой песни, но мы были одни. — Что мы делаем в Нью-Йорке?

— Мы не в Нью-Йорке, — все так же задумчиво ответил он. Я подошла ближе к нему, одновременно боясь и восхищаясь этим место. — Это твоя жизнь после смерти.

Я уставилась на него. Ушло пару секунд, прежде чем мой мозг обработал его слова.

— Ты хочешь сказать, это… мы…

— Это твой угол Подземного мира, — он поднял бровь, увидев мое выражение. — Не волнуйся, это временно. Я хотел, чтобы ты его увидела.

Я оглядывалась с бешеными глазами, надеясь, что сейчас здесь появится мама, но этого не случилось.

— Зачем?

— Я хотел, чтобы ты его увидела и поняла… — Генри замолчал, но ему и не нужно было продолжать, чтобы до меня дошел смысл. Он хотел показать, куда я попаду после смерти. Желудок связало в узел, и я сердито взглянула на безобидный участок травы. Значит, на самом деле он давно отчаялся…

Но Генри продолжил говорить, потупив взгляд в землю:

— Я показываю тебе это, чтобы у тебя уже имелся опыт к моменту, когда ты пройдешь испытания, — ложь, но я постаралась в нее поверить. — Как только ты станешь бессмертной и окажешься здесь, Преисподняя примет форму, какой ее видит человеческий глаз, — прошло пару секунд, и он тихо добавил, — я также хотел, чтобы ты была спокойна, если совет вынесет приговор не в твою пользу.

В мою пользу, не в его. Не в нашу.

Я развернулась к нему лицом.

— Почему ты разрешаешь им топтаться по себе? Совету, своей семье, кем бы они ни были… если думаешь, что я подхожу на роль королевы, так почему не скажешь им прикрыть варежки и смириться с твоим выбором?

Лицо Генри ничего не выражало.

— Я не всесилен, — он осторожно шагнул ко мне. Я не отпрянула. — Совет принимает такие решения, не я.

— Но ты мог хотя бы попытаться! Лично я не заметила никаких активных действий с твоей стороны, — рявкнула я. Генри вздрогнул, но я продолжала давить: — Разве ты не член совета?

— И да, и нет, — он указал мне сесть на траву, но я осталась стоять со скрещенными руками. — Большую часть времени я провожу отдельно от них. Когда им нужно мое участие, или надо принять решение, которое напрямую касается моих обязанностей, я присоединяюсь. Но их работа связана с миром живых. Это не мое царство.

— Так чего ты не позакрываешь им рты и не покончишь с этим? Если они правят живыми, а ты не живой, почему они судят, хорошо или плохо ты справляешься со своей работой?

Генри вглядывался вдаль, на мерцающее озеро.

— Они способны наделить тебя бессмертием — это не в моей власти. Возможно, вначале они могли бы доверить мне принимать подобные решения, но ошибки, которые я совершил с Персефоной, изменили мнение совета относительно моих суждений.

Я стиснула зубы при упоминании девушки, и ненависть пронзила меня изнутри. Даже если его действия вызвали в ней такую нелюбовь, это она причинила ему боль.

— Можно кое-что спросить?

Он лишь хмыкнул, и я приняла это за «да». Затем присела рядом с ним на траву.

— Зачем ты похитил Персефону?

Парень отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глазах, и боль на его лице заставила меня тут же пожалеть о своем любопытстве.

— Прости, — быстро начала я. — Ты не обязан отвечать мне, если не хочешь.

— Нет-нет, — он покачал головой. — Я не злюсь. Просто пытаюсь понять, как случилось, что правда так искривилась со временем.

Я ждала продолжения, игнорируя влагу травы, проникающую сквозь джинсы. Генри выглядел задумчиво, будто пытался подобрать правильные слова. Видимо, не часто ему приходилось обсуждать с кем-то данную тему.

— Я не похищал ее, — наконец ответил парень. — Это был добровольный брак по соглашению, и устроили его ее родители.

Я замешкала, пытаясь вспомнить детали мифа.

— Зевс и Деметра?

— Очень хорошо, — его улыбка не отразилась в глазах. — Наверное, ты уже поняла, что у меня очень странная семья. Мы зовем друг друга братьями и сестрами, но это неправда. Мы так долго жили вместе, что других слов, описывающих нашу связь, просто не существует. Параллель можно провести только с семьей, и то она слабая.