Испытание Эриксоном. Личность мастера и его работа

Я использовал эту идею в одной из своих техник. Американская психиатрическая ассоциация подумывала о том, чтобы изгнать меня из своих рядов. Я представил им тезисы доклада по поводу желательности установления физических ограничений для пациентов. Они отменили ближайшие собрания, чтобы выслушать мой доклад. Друзья предостерегали меня от этого поступка, но я шел напролом. Я заметил, что психиатрические пациенты часто забиваются между матрасом и пружинами кровати и прячутся в темных углах. Они отступают в темные углы, укутываются в одеяла в порыве защитить себя. Я обнаружил, что могу надеть на пациента смирительную рубашку и тем самым удовлетворить его потребность прятаться. Я, бывало, говорил пациенту: «Как только ты почувствуешь себя комфортно, можешь попросить нянечку снять эту ру башку».

На моих пациентов надевали смирительные рубашки. Иногда эт; процедура занимала 15 минут. К тому времени, как рубашку кон чали шнуровать, пациент, бывало, говорил: «Думаю, меня уж„можно вынимать“. И нянечке приходилось этим заниматься. Ня нечки все это ненавидели, а мои пациенты любили. И они знали что могут потребовать смирительную рубашку в любой момент. $ полагаю, что это было для них гораздо лучше, чем прятаться меж ду матрасом и кроватью или за дверью.

Состояние Евы улучшалось, а мы с миссис Эриксон увлеклис: каламбурами из имен. Какой каламбур можно придумать из имен] Эриксон? Нам так и не удалось выдумать ни одного. На следующее утро, когда я был в отделении, Ева спросила меня: «Доктор Эрик сон, можно мне выкурить сигарету?» Я сказал: «Нельзя, Ева». Он; сказала:"Хорошо, доктор Ирксом. Прелестно! (Эриксон смеется).

Зейг. Да.

Эриксон. Итак, это один фрагмент материала, который вы про читали, не понимая, что читаете. Как насчет Милли Партон… диагноз, ее возраст, профессия?

Зейг. Гм-м. Не люблю ярлыки. Я бы сказал, что диагноз -шизофрения и паранойя. Возраст… понятия не имею. Род заня тий… не знаю.

Эриксон. Хорошо. Пускай вы ненавидите ярлыки, и все же. «Во-первых, здесь я не пациентка». Кто же она?

(Зейг смеется.)

Эриксон. Что представляет собой та нереальность, которую он выражала?

Зейг. Гм-м…

Эриксон (начинает читать стенограмму). «Моя тетушка привел меня сюда два дня назад. Я уверена, что у нее были добрые наме рения». Ни один параноик никому еще не приписывал добры намерений. Поэтому здесь присутствует нереальность, допускаю щая добрые намерения.

(Продолжает читать.)

«Она полагала, что мне требуется какое-то лечение. А какое не имею ни малейшего понятия». А теперь подумайте, какой у ва тип душевного расстройства, если у вас нет ни малейшего поня тия о чем-либо? (Смеется.)

Далее: «Пока я была там, они поселили меня в Бельвью в Нью-Йорке. Последние три года я выживала и проживала. Я бы сказала, что по большей части выживала, потому что все это время мой муж находился на службе…»

Какой же пациент может, не моргнув глазом, заявить: «Я там проживала и выживала. Я бы сказала, что по большей части выживала…»? Она действительно выживала из ума. Пациент в ранней стадии кататонии. Никто не соглашался с этим диагнозом, пока несколько месяцев спустя она не впала в кататонический ступор.

«Выживала и проживала»… Здесь присутствует некий добродушный юмор — «по большей части выживала». Добродушный юмор непонятного назначения. Его может выдать только ранний катато-ник. Ведь кататоники стоят как бы в стороне и с умилением наблюдают за собой.

Зейг. Верно.

Эриксон. «Мой дядя вырастил меня, он был очень добр ко мне. Я была счастлива там, пока не повзрослела. А потом… знаете, я думаю, что каждый вступает в тот возраст, когда хочется иметь свой дом. В этом нет ничего дурного или противоестественного, ведь правда?»

В каком возрасте, вы полагаете, приходит философия среднего возраста?

Зейг. Ну, скажем, к сорока годам.

Эриксон. Верно. Это выражение среднего возраста, философия среднего возраста. (Обращаясь к Зейгу.) Теперь, надеюсь, вы можете это подтвердить?

«Не знаю, что дурного в том, чтобы носить немецкое имя. Но, похоже, как только в этой стране начинается война, для людей с немецкими именами наступают дьявольские времена».

Она еще припоминает Первую мировую войну.

Зейг. Понимаю.

Эриксон (смеется). Кстати, здесь имеется абсолютное свидетельство о ее профессии.

Зейг. Неужели?

Эриксон. Да. И оно заключено в четырех буквах.

Зейг. В четырех буквах?

Эриксон. Ее профессия обозначается несколькими словами и потом подтверждается словом из четырех букв.

(Продолжительная пауза, Зейг изучает материал.)

Зейг. Так и быть. Сдаюсь.

Эриксон. Она — женщина мира.

Зейг. Женщина мира? Вы хотите сказать — проститутка?

Эриксон. Да. (Смеется.)"И Крис тоже вышла в мир". В отеле Генри Хадсон дела стали плохи, и она перебралась в другой. А потом опять ушла.

Зейг. Удивительно.