Испытание льдом

Огромная масса льда, дрейфующая у этих неведомых нам морских глубин, так влияла на приливы и путала наши счисления, что к 30 числу судно отнесло далеко к востоку от мыса и в пять часов вечера мы вопреки всем нашим ожиданиям находились всего в трех лигах от него к северо-западу. В дополнение к этой неприятности открылась очень сильная течь и каждую вахту половину времени приходилось проводить у помп. Тут я решил посовещаться с командой, и с учетом накопленного нами опыта мы пришли к единому мнению: льды не позволят нам пробиться ни на север, ни на восток. Тогда я принял новое решение: когда поднимется южный ветер и отгонит лед от южного берега, попытаться пройти на запад, лавируя между льдами и сушей. Признаюсь, то было отчаянным решением. Ведь мы хорошо знали, что вдоль всего берега тянется мелководье, а дно усеяно камнями и скалами. Если бы ветер изменился на северный, то без особой милости господа у нас осталось бы мало надежды на спасение. Но и здесь мы не могли оставаться. Ночи становились длиннее, а холода так усиливались, что разводья между льдинами замерзали.

Я отдал приказание на крайний случай подготовить судно к вторичному затоплению.

Нам ничего другого не оставалось, как уповать на то, что удастся выполнить задуманный план (ветер дул с юга), обойти мели у мыса, а затем идти вдоль берега, держась между сушей и льдом. Ветер усиливался, и наступила очень тревожная, темная ночь. Утром начали выводить судно на свободную ото льда воду к юго-западу от нас, при этом одни люди стояли на льду и подталкивали судно, навалившись на него плечами, а другие, находясь на борту, отталкивались шестами. К 9 часам утра мы вышли на почти чистую воду.

Около полуночи большая льдина налетела на якорный канат (чего мы не могли избежать), и сорванное с якоря судно начало дрейфовать. Нас вынесло на мелководье, где дно было утыкано скалами и камнями. Мы зацепили канат за кабестан и налегли на работу с таким усердием, что сумели вытащить якорь изо льда. По воле господа ветер опять подул вдоль берега, иначе нам пришлось бы худо.

В течение последующих 33 дней Джемс делал все, что мог, чтобы выбраться из льдов Гудзонова залива, но только 3 сентября он наконец увидел остров Резольюшен и перед ним опять открылся свободный ото льда океан. Самое тяжелое осталось позади.

22 октября мы прибыли на Бристольский рейд, преодолев в плавании все препятствия — противные штормовые ветры и непогоду. Когда судно ввели в гавань и вытащили на сушу для осмотра, было установлено, что острие форштевня и обшивка кормы сорваны и разбиты вместе с 14 футами киля, сорвана также значительная часть обшивки в других местах; на носу оказались поломки и вмятины, многие шпангоуты дали трещины, а под правым бортом острая вершина скалы, пробив обшивку и доски, на полтора дюйма врезалась в шпангоуты. Обнаружилось и немало других повреждений. Итак, можно считать чудом, что судно все же доставило нас на родину.

ГЛАВА ПЯТАЯ Французские пушки среди льдов

После Джемса европейцы более 30 лет не тревожили покой Гудзонова залива и других районов Североамериканской Арктики. Но вскоре после того, как минула половина XVII века, принц Руперт[69] и ряд английских купцов объединились, чтобы превратить открытия на северо-западе в выгодные предприятия. Их целью стали теперь не открытия новых земель, а их эксплуатация. Подогреваемые неугомонным сьёром де Грозейлье, человеком с сомнительной репутацией, и Пьером Радиссоном — двумя торговцами пушниной, перебежчиками из Французской Канады, они основали «Компанию джентльменов-предпринимателей, торгующих в Гудзоновом заливе». В наше время она известна под названием «Компания Гудзонова залива».