Испытание на прочность

Увидев это превращение, служанки снова застонали, но ничем им помочь Алильена не могла, даже если бы и захотела. Для того чтобы снять звание раба, нужны особые амулеты и присутствие не менее трех свободных искусников. Но в первую очередь — собственное желание, а вот его у Алильены как раз и не имелось. Для чего ей свобода, если Ленс останется сидеть в этой роскошной клетке?

Наступив на горло собственной совести, Лил прошла мимо служанок с самым равнодушным видом, пусть привыкают, что слезами и жалобами из нее ничего не выдавишь. В конце концов, она теперь такая же рабыня, и если они уже смирились со всеми тяготами своего положения, то ей это еще предстоит, и сначала придется выдержать все те испытания, какие приготовил для нее проклятый дядюшка.

Салита догнала новую хозяйку уже у выхода из комнат, забежала вперед, распахивая створки, и пошла чуть сбоку, показывая дорогу, а заодно и собственное недовольство, скользившее в нарочито обиженном взгляде и изгибе поджатых губ. Даже не догадываясь, как мало сейчас волновали Алильену ее притворные гримаски.

Столовая тоже располагалась на первом этаже, только в другом крыле. Широченные двустворчатые двери выглядели накрахмаленным кружевом, так тонка и ажурна была резьба мастеров. В промежутках между узорами поблескивало разноцветье огоньков, и только подойдя ближе, Лил поняла, что это не стекла, а напоенные энергией драгоценные камни. Слуга, одетый в форму фисташкового цвета, поклонился Лил почти в пояс и услужливо распахнул перед ней обе створки дверей.

Это показное почтение на миг насмешило магиню, но ее лицо оставалось при этом по-прежнему отстраненно-невозмутимым. Отец и Инк не раз напоминали ей о необходимости постоянно следить за мимикой, особенно если рядом находятся враги. И тем более никогда не показывать им своих эмоций и слабостей. Противники искусников обычно хитры и коварны, только и ждут малейшего промаха, чтобы добиться своего и взять над мастером полную власть.

Зал, скромно называемый здесь столовой, поражал размерами и роскошью. И весьма отличался от комнат для трапезы, виденных Лил прежде. Магиня успела хорошо его рассмотреть, пока шла за слугой к месту, где устроился барон Корди с Лавинией и Ленсом.

В дальнем конце зала виднелись длинные столы, способные вместить не одну сотню гостей, а вдоль стен тянулись ниши всех размеров и форм. Столы в них тоже были разнообразные, некоторые всего на несколько человек, другие маленькие и низкие, стоящие рядом с мягкими, широкими кушетками или просто перед кучей подушек.

В центре располагался бассейн причудливой формы, и с разных сторон в него било несколько тонких разноцветных фонтанчиков. Неслышно скользящие по залу слуги, узнаваемые по фисташковым одеждам, набирали в кубки и графины напитки прямо из этих струй. Вокруг бассейна стояло четыре небольших подиума, приподнятых над полом всего на пару локтей, и на одном из них под тихие звуки музыки кружилась гибкая, как змея, темнокожая степнячка. Она была совсем молоденькой, всего на год или два старше Ленса, и очень хорошенькой. Черные волнистые волосы вились вокруг нее шелковой фатой, а стройную фигурку ничуть не скрывало откровенное одеяние из золотистого атласного лифа и полупрозрачных черных шаровар, щедро расшитых золотом и камнями.

Напротив танцовщицы в просторной нише, обрамленной мраморными колоннами, серебряными вазонами с цветами, вьющимися растениями и пышными шелковыми занавесями, за накрытым столом сидел Густав Корди, а рядом с ним — маменька и брат Алильены.

— Кто принес тебе это платье? — внешне спокойным вопросом встретил племянницу барон, но его сузившиеся глаза пугали свирепым блеском.

— Разве это имеет значение? — безучастно пожала плечами Алильена и добавила, зная, что Корди не может не знать о ключах свободы, хотя может и не догадываться, как они называются: — Теперь вся моя одежда будет такой, и этого не изменить. Попавший в неволю искусник не может носить другого цвета.

— Разве ты имеешь право называться искусником? — словно забыв, что еще не пригласил племянницу сесть, пристально рассматривал ее дядюшка.

— Густав, — просительно произнесла Лавиния, и ее тихий, покорный голос ударил Алильену сильнее, чем она могла бы предположить, добираясь сюда.

Никогда раньше ее мать ни у кого и ничего не просила таким тоном.

— Я хочу только понять, — строго пояснил дядя Лавинии, — по чьей вине моя родственница одета, как рабыня.

— У меня было два учителя, — с прежним безучастием пояснила Алильена. — Если бы они не погибли, к весне я получила бы звание. Но амулет мастера мне уже выдали, и сейчас он сработал. А виновен во всем лжеискусник Канз, но о нем я ничего не знаю.

— Кто погиб? — с виду равнодушно произнес Корди, но Лил уже видела пальцы Ленса, сложенные в знак, предупреждавший о возросшем интересе барона. — Назови имена.

— Не могу, — печально покачала головой магиня. — Это секрет гильдии. Как только я открою рот, амулет меня накажет.

— Тогда дай его мне, — повелительно протянул руку барон.