Испытание на верность

Второй пленный оказался сговорчивей. На вопросы отвечал четко, каждый раз вытягиваясь перед Сергеевым. Крутову было странно видеть, как он прижимает руки ладонями к ляжкам, отставляя локти в сторону. Ну и стойка! Из показаний пленного, также по его солдатской книжке Сергеев сделал заключение, что в Некрасове сосредоточен полк сто шестьдесят первой пехотной дивизии, что они получили задачу выбить русских из Толутино освободить дорогу на Калинин, и, если не сделали этого сегодня, надо ждать, что повторят попытки на другой день.

Глава восьмая

Пятая батарея переходила на новые огневые позиции вечером двадцать пятого октября. В темноте подошли упряжки, пристегнули орудия, зарядные ящики, и артиллеристы оставили опушку леса. В ранней осенней темени чернел по сторонам от дороги лес, и едва ли кто из рядовых знал, куда переходят и зачем. Да об этом никто и не задумывался: служба на батарее такова, что мало когда приходится видеть противника, по которому стреляют.

Километра два шли по наторенной дороге в обратную от Толутино сторону, потом свернули направо. На каком-то пригорке среди редколесья стали, развернули орудия фронтом на юго-восток. Коноводы тут же увели лошадей подальше от огневых позиций. Расчеты уселись возле своих орудий.

Замполит пятой Гринев обошел батарею. Никто не работал, все чего-то ждали. Гринев исполнял обязанности командира орудия, а замполитом являлся как комсомольский активист. Два года назад он окончил полковую школу артиллеристов, причем с похвальным результатом, получив знак «Отличник РККА». Однако в подразделение так и не попал, потому что был избран секретарем комсомольской организации школы, и его захлестнула общественная и политическая работа. Так и дослужил бы срочную службу, если б не война.

Когда дивизия выезжала на фронт, то всех курсантов, а также и командиров распределили по батареям. Комиссар школы Шабалин, с которым Гринев за два года успел крепко подружиться, получил назначение в первый дивизион военкомом, а он, Гринев, попросился в батарею, где потруднее, и ему дали назначение в пятую. Он не желал где-то отсиживаться, когда начнут греметь пушки, тем более, что зарекомендовал себя мастером и имел такую необходимую боевую специальность.

С тех пор Гринев в батарее.

— Товарищ замполит! — окликнули его. — Располагаться на ночлег или как?

— Спать не придется, за это не беспокойтесь, — Гринев узнал по голосу своего земляка Береснева. — Будем оборудовать огневые, чтобы к утру полная готовность. А когда — скажут… Или, может, война кончилась, а я не слыхал?

— Нет, я к тому, что сидим.

— Это ничего. Посидеть да поспать солдату никогда не во вред. Пользуйтесь.

Бойцы рассмеялись:

— Наш Женя за словами в карман не лезет.

Береснев что-то им ответил, разговор начался общий, вполголоса, и Гринев уже не разобрал слов.

Батарею привел на это место командир огневого взвода лейтенант Поляков; видимо, он ждет комбата, чтобы тот уточнил задачу.

Комбат Соловьев, которого за веселый прав и любовь к песням звали еще Соловейчиком, появился через полчаса в сопровождении разведчика.

— Малость подзадержался у Селиванова, — объяснил он Полякову. — Решили отметить победу, размочить счет… — От него здорово попахивало вином, но держался он в норме, стоял на ногах твердо. — Собирай командиров!

— Командиры орудий, к командиру батареи! — от одного к другому разнеслась команда.

Когда все собрались, Соловьев коротко поставил задачу: подготовить огневые, готовность к шести часам утра, потому что к этому времени возможны контратаки противника из Некрасово.

Ночь выдалась сырая, холодная, с пронзительно колкой ледяной моросью, падавшей на разгоряченные руки и лица. Несмотря на это, бойцы работали в одних гимнастерках, скинув плащ-палатки, шинели, ремни.

Гринев обошел расчеты, разъяснил момент: есть сведения, что противник собирается выбить наших из Толутино, освободить шоссе на Калинин. А это дорога, хоть и не прямая, но к Москве.

— Сами понимаете, не маленькие, что это значит. Отсюда наша задача как можно быстрее и лучше окопаться, поднести к орудиям и укрыть снаряды. И не будем тянуть подготовку до шести утра, вдруг фрицам вздумается сунуться раньше. Мы, артиллеристы, не станем подводить пехоту, своих земляков — красноярцев. Били гитлеровских вояк в Ширяково, били в Толутино сегодня, дадим им прикурить и завтра…

— Все понятно, товарищ замполит. Постараемся…

— Лодырей среди нас нет. Сделаем…

Гринев знал: на батарее народ дружный, пообещали — сделают все в срок. Он вернулся в свой расчет, взялся за лопату.

Земля была податливая — песок, суглинок, лопата входила на полный штык. Постепенно вырисовывалось круглое, как чаша, углубление для орудия, вырастал бруствер спереди и по бокам. Все работали с воодушевлением, потому что острые переживания утреннего удачного боя не успели еще изгладиться и волновали. Каждому хотелось, чтобы и будущий, завтрашний день прошел так же удачно, а для этого стоит постараться.