Испытание невиновнстью

— Джо должен вернуться с минуты на минуту, — сообщила Морин. — В газетах вроде бы о Жако больше не пишут, ну после того, как он получил полное помилование, а в парламенте был сделан запрос и объявили, что он точно не убивал. А что теперь полиция делает и кто же на самом деле убийца, об этом ни гугу. Они так и не смогли выяснить?

— А у вас по-прежнему нет никаких соображений на этот счет? — ответил вопросом на вопрос Колгари.

— Да нет, где уж мне, — усмехнулась Морин. — Но только я не удивлюсь, если окажется, что это брат Жако. Микки чудной такой — хмурый-хмурый. Джо иногда видит его, он людей возит. Он ведь работает в компании «Бенц». Из себя вроде очень даже ничего парень, но уж больно мрачный. Джо слышал, что он куда-то собрался уезжать, вроде бы в Персию, а это уже подозрительно, вы согласны со мной?

— Чего же тут подозрительного, миссис Клегг?

— Но ведь это такая даль, куда полиции нипочем не добраться. Верно я говорю?

— Вы думаете, что он спасается бегством?

— Наверно, почуял, что дело плохо.

— Да, полагаю, такие разговоры про него идут, — кивнул Колгари.

— Слухов про ихнюю семью много гуляет, — заметила Морин. — Поговаривают, мой свекр давно уже положил глаз на свою секретаршу. Но, по-моему, если бы он надумал избавиться от жены, то скорее бы яду ей подсыпал, точно? Мужья, они ведь так обычно делают, верно я говорю?

— Чувствуется, что вы, миссис Клегг, видели гораздо больше кинофильмов, чем я.

— Я на экран-то не гляжу, — сказала Морин. — Когда работаешь в кинотеатре, фильмы жуть как приедаются. А вот и Джо!

Джо Клегг тоже удивился приходу Колгари и, по-видимому, не особенно обрадовался. Поговорили о том о сем, и Колгари наконец подошел к цели своего посещения.

— Не могли бы вы назвать фамилию одного человека и адрес? — попросил он.

Колгари аккуратно записал их в записную книжку.

На вид ей было примерно лет пятьдесят. Она была грузной и неповоротливой и, судя по всему, никогда не отличалась миловидностью. Хороши были только глаза: карие и очень добрые.

— Право, доктор Колгари, — испуганно пробормотала она. — Я уж и не знаю прямо, что вам сказать.

Он наклонился к ней, стараясь успокоить ее, разогнать тревогу. Ему хотелось, чтобы она почувствовала всю искренность его сочувствия и симпатии.

— Столько времени с тех пор прошло, — отговаривалась она. — И вообще… Некоторые вещи… тяжело вспоминать…

— Я прекрасно вас понимаю, — уверял ее Колгари. — И само собой, все останется между нами. За это я вам ручаюсь.

— Но вы ведь сказали, что собираетесь написать об этом книгу?

— Только описать определенный тип женщины, — уточнил Колгари, — весьма интересный с точки зрения медицины и психологии. И никаких имен. Просто мистер А., миссис Б. В таком духе.

— Вы ведь были в Антарктиде? — неожиданно спросила она.

Он удивился столь внезапной перемене темы, но подтвердил:

— Да. Участвовал в экспедиции Хейса Бентли.

Лицо ее залила краска. Отбежали назад годы. На мгновенье Колгари увидел в ней молоденькую девушку, какой она когда-то была.

— Я читала о вашей экспедиции… Меня всегда безумно интересовало все, что связано с полюсами. А тот, кто первый туда пришел, он ведь норвежец был. Амундсен[24] его фамилия? Я считаю, что полюса — это гораздо увлекательнее, чем Эверест[25], всякие спутники, полеты на Луну и прочие космические проекты.

Колгари воспользовался неожиданной возможностью расположить ее к себе и принялся рассказывать про экспедицию, дивясь про себя столь романтическому интересу этой женщины к полярным исследованиям. Наконец она со вздохом произнесла:

— Как приятно послушать человека, который сам там был. Так вы, значит, хотите знать про.., про Джеки?

— Да.

— И вы не назовете мою фамилию, и никаких наводящих подробностей?

— Ни в коем случае! Я уже вам объяснял. Вы же знаете, как пишут в такого рода книгах — миссис М., леди У, ни одной конкретной фамилии.

— Д-да, я читала такие книжки… Это, я думаю, было, как у вас говорится, пото.., пето…

— Патология, — догадался Колгари.

— Да. Джеки — это был, конечно, патологический случай. Но каким он умел быть нежным, каким ласковым… Ну просто чудесным. Такого, бывало, наговорит, и всему веришь.

— Он, вероятно, и сам верил, — вставил Колгари.

— Я ему твержу: «Я же тебе в матери гожусь». А он мне: «Молоденькие меня не интересуют». Он говорил, что они грубые все, девчонки. А его, мол, привлекают женщины опытные и зрелые.

— Он очень был в вас влюблен? — спросил Колгари.

— Говорил, что да. И вел себя как влюбленный… — У нее задрожали губы. — А сам небось все время думал только о деньгах.

— Совсем необязательно, — возразил Колгари, стараясь выспросить побольше, — Он, возможно, и вправду был к вам искренне привязан. А что он обманщик, то такая уж у него была натура лживая, он не виноват.

Ее огорченное, тронутое морщинами лицо чуть-чуть просветлело.

— Да, — согласилась она. — Хорошо бы так думать. Утешает. Мы с ним строили планы: поедем вместе, во Францию, в Италию, если то, что он затеял, получится. Нужен только небольшой капиталец, так он говорил.