Испытание огнем

Шестидесятилетний Карл Уинтерс давно мог бы отправиться на пенсию, но он слишком долго прослужил в полиции и не представлял себе жизни без этой работы. Его жена умерла несколько лет назад, и на горизонте пока не было ни одной женщины, с которой он решился бы связать судьбу. Все лицо его испещряли мелкие морщинки, в маленьких глазах светилась хитрость. И прежде довольно тучное, его тело стало еще более полным за последние годы. Огромный живот, казалось, вот-вот разорвет застегнутый на последнюю дырку брючный ремень.

Да, он не видел никакого смысла в уходе на пенсию. Чем он смог бы заниматься, оставив любимую работу? Когда один из самых близких его друзей проглотил пулю от револьвера всего через три месяца после того, как сдал значок полицейского, Уинтерс окончательно решил продолжать работать до тех пор, пока не окочурится в своем служебном автомобиле или пока какой-нибудь подонок не напичкает его свинцом. Ему нравилось то волнение, которое каждый день вызывала работа полицейского, нравились связанные с ней неожиданности и острые ощущения, щекочущая нервы опасность. Ему также доставляло удовольствие расхаживать повсюду с полицейским значком в кармане и с тяжелым кольтом на бедре. Это давало ему ощущение власти и вызывало уважение окружающих. Он знал, что многие посмеиваются над ним из-за широкополой ковбойской шляпы, но ему было чихать на все, что о нем говорили другие. Его волосы изрядно поредели за последние годы, и ему нравилось то чувство, которое он испытывал, надевая каждое утро свою шляпу. Это было для него чем-то вроде удара колокола, извещавшего о том, что боксер-профессионал вот-вот появится на ринге.

— Сюда, — сказал он Тому Рэндаллу, открывая дверь комнаты для допросов и кивком головы приглашая того войти.

Рэндалл — приятный на вид молодой мужчина чуть старше тридцати лет со светло-каштановыми волосами и открытым, дружелюбным лицом, — переступил порог. Он был одет в гавайскую рубашку с короткими рукавами, джинсы фирмы «Ливайс», на ногах — легкие кожаные мокасины. Войдя в комнату, он нервно улыбнулся, увидев собравшихся там людей. Рэндалл отличался высоким ростом, но производил впечатление очень сильного человека, так как был на редкость коренаст и плотно сложен. Его ноги казались толстыми, как стволы деревьев, а рубашка, похоже, вот-вот могла лопнуть на груди, не выдержав давления выпиравших из-под нее тугих мускулов. У Карла Уинтерса не было никаких сомнений в том, что этот человек мог нанести весьма серьезные повреждения любому, кто оказался бы на его пути.

— Присаживайся, — распорядился Уинтерс, указывая ему на стул. — Это Холли Оппенгеймер, — сказал он, представляя женщину, прислонившуюся к дальней стене комнаты, — одна из самых способных сотрудниц окружной прокуратуры.

Холли надела сегодня короткую черную юбку и элегантный красный пиджак. Ее длинные ноги были очень красивыми, поэтому она никогда не упускала случая продемонстрировать их. Над ярко-голубыми глазами возвышался прямой лоб, украшенный золотистой копной светлых волос. Мелкими завитушками они спадали на брови, слегка прикрывали ее изящную шею.

— А этого симпатичного джентльмена зовут Фрэнк Майнор, — спокойно продолжал Уинтерс, указывая на молодого человека, одетого в дорогой костюм фирмы «Бруксс Бразерс». — Он руководит отделом по расследованию убийств.

Майнор был многообещающим сотрудником окружной прокуратуры Хьюстона. Он имел все необходимое для блестящей карьеры — диплом выпускника Гарварда, богатых родителей, молодость и совершенно неукротимые амбиции. Он очень хотел казаться серьезным, редко улыбался и наверняка мог выпрыгнуть из окна, если бы это как-то способствовало его продвижению по службе. Несмотря на все это, Уинтерс вынужден был признать его достаточно умным и проницательным человеком. Во всяком случае, Майнор весьма серьезно выслушал Уинтерса, когда тот подошел к нему с просьбой разрешить вернуться к уголовному делу шестнадцатилетней давности. Все остальные просто смеялись Уинтерсу в лицо, узнав его мнение о Фрэнке. Они считали его наивным простаком. Работники прокуратуры часто называли Майнора за глаза «гарвардским членом» или просто «выскочкой», и все прекрасно знали, что Холли Оппенгеймер откровенно презирала его. Однако Уинтерс в последнее время стал относиться к нему как к человеку, который прочно стоит на ногах и знает, чего хочет добиться в этой жизни.

— Ну что же, Рэндалл, — сказал детектив хриплым голосом, — может быть, ты начнешь с того, что расскажешь нам, где пропадал все эти годы?