Испытание огнем

– Чёрно-белый. Моряки так и взяли. Оказалось, что полосатость хорошо издали видна, глаз цепляется. Корабли как раз уже настолько большими стали, что на них стали служить сотни и тысячи человек. Капитану, да и друг другу надо видеть своих людей.

– А ВДВ сделают тельник в голубую полоску.

– Ага. Этот так и сказал. И ещё говорил, что особые части пехоты тельники наденут в красную полосу.

Я вздрогнул, непроизвольно руки потащили карабин на грудь. Одного взгляда на Кота было достаточно. Мой персональный конвоир стал похожим на рысь, изготовившуюся к прыжку.

Отец Анатолий усмехнулся, как взрослый при виде рассерженного ребёнка:

– Видение мне было. Что придёт ко мне необычный гость и ему будет нужна моя помощь. Он и пришёл. Тоже про тельник спрашивал. Сказал, что сам в каком-то «вэдэвэ» служил. Немцы у него на хвосте сидели, он оружие подобрал и устроил свою личную войну. Две недели он всю округу на ушах держал, машины на дорогах взрывал, немца из засад отстреливал. Я его раненого нашёл, видел, когда его перевязывал, наколку на плече – парашют, крылья и надпись: «ВДВ – 1976». Спрятать хотел, как и всех. В видении моём он у меня остался, а за ним пришли медведь с большим котом. Но он решил сам прорываться. Через день немцы его привезли убитого и всё одно повесили.

У меня зажгло в горле, запершило в глазах, я хрипло спросил:

– Когда это было?

– Осенью.

– Пошёл человек поперёк судьбы. Я – Медведь, это Кот. Это наши радиопозывные. Мы с ним спецгруппа розыска таких, как этот десантник. Кот – капитан осназа НКВД, я у них как гибрид катализатора и компаса, вывожу их на цель. Не дождался нас.

– Долго вы шли. Весна уже.

– Осенью, выводя ещё одного, я был тяжело ранен, Кот вообще ни о чём не знал.

– Вывел?

– Что?

– Того, кого вёл, вывел?

– Нет. Попали мы с ним под обстрел. Его насмерть, меня почти. А документы и вещи необычные вынес.

– Так есть вещи! Я всё сберёг. Там некоторые такие интересные! Он мне на плоском маленьком кинопроекторе парад Победы сорок пятого…

– Тихо! Совсем ни к чему подобные знания оглашать. Кот! – я повернулся к моему спутнику и увидел на его глазах слёзы. – Ты чего?

– Мы! Мы всё-таки победим! – оглушительно зашептал он.

Только тут я понял, что для меня сорок пятый и Победа – синонимы, а Кот владел знаниями только Голума. А там – тоска! Победы нет, Россия разгромлена, расчленена, порабощена.

– Кот! Сопли отставить! Приказ: доставить отца Анатолия до схрона с артефактами, предметы изъять по описи и передать Кельшу. И чтобы волос…

– Товарищ лейтенант! Танки! – громко зашептал подбежавший боец из дозора.

У меня внутри всё похолодело. Опять! Что за напасть! Как не вовремя!

– Кот, ты понял?

– Так точно!

– Исполнять! Ты, боец! Передай приказ взводным: занять круговую оборону. Где танки видел?

– Там. Там дозор наш. Мы шли, слышим рёв. Залегли, а там танки! Сержант меня и послал к вам.

– Ты получил задание – исполняй!

Сам я побежал к радистке:

– Светлана, связь срочно с Берлогой!

Боец, несший радиостанцию и флиртовавший с радисткой, тут же согнал улыбку с лица, метнулся к ближайшему дереву, поставил рацию и шустро полез с антенной и мотком провода на дерево. Я побежал к дороге.

По дороге шла колонна бронетехники, ревя, гремя и дымя сизым выхлопом. Трое бойцов вжались в сугроб, шустро вязали телефонным проводом гранаты. Сержант Шапиро сжимал противотанковую болванку, злыми глазами провожал технику врага. Когда я подполз, он повернулся, показал гранату и кивнул на дорогу. Я отрицательно покачал головой – от кромки деревьев до дороги широкая заснеженная полоса – незаметно не подберёшься, срежут сразу.

– Сколько?

– Танков одних восемь штук насчитали. А там и бронетранспортёры, и машины, и тягачи с пушками.

– Сидеть, наблюдать и считать. Не высовываться! Приказ понятен?

У Шапиро заходили жвалки, но он кивнул, опустив глаза:

– Ясен.

Я побежал обратно к рации.

– Есть Берлога, товарищ лейтенант, – доложила радистка, протягивая трубку.

Я сел на собственные ноги, развернул планшет, сказал в трубку:

– Медведь ищет Берлогу.

– Он нашёл Берлогу. Это Домовой.

Домовой – это сегодня начштаба.

– Я на делянке, – я назвал номер квадрата, – по верёвке идёт вереница жуков с прочими насекомыми. Уже прошло восемь хитиновых. Как принял меня, Домовой?

– Принял тебя. Про нашествие насекомых уже знаем. Возвращайся срочно, тебя ждут от Крестника.

Опа! НКВД пожаловало. Вовремя. Только они там, а мы – здесь.

– Крестникам привет! У меня для них леденцы в кармане. Где Сверчок, давай гороха подсыплем жукам?

– Сверчка и его подсыпателей оглушило эхом оркестра. Они бегут куда потише.

– Блин!

– Медведь, выходи на делянку, – он назвал номер, – там тебя ждать будут.

– Не с руки мне в тот огород. Верёвку перешагнуть пока не могу. Отбой!

Я отдал трубку:

– Сворачивайся, Света.

Подошли взводные и Кот.

– Что? – спросили они чуть не хором.

– Огня дать не могут, пушкам нашим прилетело эхо на сдачу. Немец – мастер контрбатарейной борьбы. На колёсах они, позицию меняют. А про танки они знают.

– Нам-то что делать?