Испытание огнем. Сгоравшие заживо

Прибытие на фронт сразу нескольких полков штурмовиков не осталось незамеченным для гитлеровского командования. При летной погоде воздушные разведчики Люфтваффе стали усиленно бороздить небо. За ними появились и бомбардировщики. Полку Митрохина не суждено было спрятаться в пестроте перелесков и полян. Три полка самолетов и три их батальона обеспечения, штабы, лазареты, склады и столовые, и все это на одном аэродроме, невозможно было скрыть от врага.

Бомбили чаще ночью. Как только сбрасывались САБы [10], зенитная артиллерия старалась их сбить, чтобы лишить возможности немецких штурмовиков провести прицельное бомбометание. 37-миллиметровые пушки расстреливали висевшие в небе «фонари», а средний калибр с помощью прожекторов и звукоулавливателей начинал охоту за «юнкерсами».

Зенитчики и прожектористы сражались с врагом, а всем остальным было не до сна — тревожно ждали взрывов бомб и окончания налета, постоянно помня, что свистящая бомба — «чужая». Ухо и сердце постоянно были настороже.

Днем на аэродроме действовали другие законы: по воздушной тревоге дежурные истребители взлетали на отражение налета, зенитчики всем скопом вели огонь по фашистским самолетам, а все свободные от боя люди разбегались по окопам и землянкам.

В полукилометре от деревни, в которой жил полк, ближе к аэродрому, на маленьком болотистом островке стояла зенитная батарея. Когда она вела огонь, в домиках звякали переклеенные бумажными лентами стекла, открывались двери, а воздушные волны от выстрелов больно били по ушам. Осипов же обрадовался такому соседству, потому что давно искал возможность для изучения принципов организации и ведения огня батареей среднего или крупного калибра. Раньше ему удалось побывать несколько раз у зенитчиков малокалиберной артиллерии, и он после этих посещений почувствовал себя увереннее в зенитном огне противника, так как хорошо представлял действия врага и возможные его ошибки.

На батарее Матвей был уже своим человеком. Если удавалось, то по сигналу воздушной тревоги он бежал не в щель, а к зенитчикам, стремясь в бою постичь их премудрости и законы ведения огня.

Вот и сейчас, пробежав около семисот метров, он был на батарее.

Все номера уже заняли свои места. Батарея приготовилась к бою, но самолетов еще не было слышно и видно. Наконец дежурный телефонист высоким голосом прокричал:

— Внимание! Квадрат тридцать два, курс девяносто, самолеты противника!

Широкие раструбы звукоулавливателей нашли группу, и действия расчетов, движение артиллерийских стволов приобрели осмысленность.

Наконец ухо уловило угрозу, идущую сверху. Густой басовитый звук нарастал. Показались две группы «юнкерсов» — вражеская атака надвигалась. Но Осипова интересовали не «юнкерсы». Он смотрел за действиями расчетов и их командиров. Смотрел и слушал. Матвей хотел найти в бою батареи секунды, которые позволят ему там, наверху, использовать их с выгодой для себя, позволят сделать огонь менее опасным. Девятый номер доложил:

— Цель поймана!

Восьмой и седьмой прокричали:

— Совмещение есть!

Слышится голос второго:

— Совмещение есть!

— Огонь!

Голос комбата прозвучал резко. Рубанул воздух опущенный флажок Бой начался.

Залп…

Батарея зло рявкнула железными глотками, земля под ней прогнулась, с лязгом открылись замки и выбросили со звоном и дымом стреляные гильзы. Орудия проглотили с рук подносчиков по новому снаряду, и снова залп.

Дым и пыль, грохот выстрелов, звон вылетающих из орудий стреляных гильз, низкий, прерывистый гул работы моторов вражеских самолетов — все это смешалось в зловещую какофонию боя. Уже не слышно доклада номеров орудий, голоса командира батареи, а только виден взмах его флажка, после которого следует залп.

Матвей посмотрел вверх. Белые облачка разрывов окружали самолеты. Но вот «юнкерсы» изменили курс и, наверное, скорость полета, и разрывы ушли от них влево и остались сзади. Затем разрывы опять догнали группу. И он увидел, как один самолет накренился и резко пошел вниз, оставляя за собой шлейф черного дыма.

В наступившей тишине неожиданно странно прозвучал голос:

— Цель исчезла.

Самолеты вошли в мертвую для батареи зону, и теперь орудия беспомощно описывали в небе круг, чтобы, может быть, потом еще сделать несколько залпов, уже вслед уходящему врагу.

И пока орудия молчали, Матвей услышал вверху короткие пулеметные очереди — это стрелки врага боролись за свою жизнь, пытаясь заставить замолчать обнаруженные ими батареи. Он осмотрелся — возле второго орудия три красноармейца лежали на земле. Правда, было еще непонятно, что с ними произошло: ранены, убиты или, испугавшись, залегли.

К залпам батарей, пулеметным очередям с неба прибавился глухой затяжной гром разрыва бомб, и «юнкерсы» начали разворот домой. Из строя вывалился еще один самолет и начал отставать. Зенитный огонь прекратился: к врагу приближались четыре маленькие точки — истребители.