Испытание паладина (СИ)

— В-вот! — закончила старшина и попыталась обойти меня. Не тут-то было! Я специально встал в узком проходе.

— В-вы не м-могли бы... — нерешительно начала девушка. Я вздохнул. Пришло время расплаты за концерт, устроенный ею после битвы. Ловким движением я выхватил платочек, который девушка заткнула за пояс, как только заметила меня, а другой рукой перехватил ее левую ладошку, поднимая ее на уровень глаз.

— Так-так-так-так-так, — тоном инквизитора произнес я, созерцая пальчики Августы, покрытые ее соками и тряпочку с засохшими пятнами крови. Девушка взвизгнула и попыталась одновременно вырваться и выхватить платочек. Но сила была на моей стороне. — Что тут у нас? Ты согрешила, дочь моя? Отвечай перед лицом господа Единого, чем ты тут занималась?! Ответствуй слуге Его незамедлительно! Да будь правдива или тебя поразит небесный огонь!

Разумеется, я блефовал, вот только девица этого не знала. Все, что она видела — чудесное излечение магией, доступной жрецам и религиозным деятелям этого материка. Плюс ко всему, я нещадно давил на нее, угрожая карой. Черт его знает, может, это вовсе и не было грехом, но, судя по тому, как затрясло девушку, я попал в самую точку.

Мелко задрожав, Августа повалилась на пол так, словно ее подрубили под коленки, принявшись биться головой об пол, и тихонько завывать:

— Грешна, ой грешна, святой отец! Умоляю вас о покаянии! Прошу, отпустите мне этот грех! Ради всех святых! Ради Пресвятого подвяза!

— Тише, дочь моя, -ухмыльнувшись, ответил я. Все шло как по маслу. Дело оставалось за малым — довести «грешницу» до кондиции. — Ответствуй мне, как давно ты предаешься этом сраму?! Открывала ли еще кому свой грех?

— А-а-а, — заскулила Августа, стараясь, впрочем, не поднимать много шума. Через зарешеченное оконце прекрасно были слышны звуки оживающего базара. Старшина прекрасно понимала, что огласки следует избежать любой ценой. — Никому, ваше святейшество! Этой страстью я уже несколько лет больна!

— А Эльза принимает ее за сестринские чувства? — довольно кивнул я, расстегивая пояс. — Что же, дочь моя. Тяжел твой грех. Ой как тяжел. Прелюбодеяние к родной сестре...

— Двоюродной, — всхлипнула та.

— Двоюродной, — согласился, дергая заевшую пряжку. — Еще горше. Ладно бы к родной. Перетерли бы в узком кругу, да забыли. Инцест — дело семейное! А так придется замаливать твой грех перед лицом Господним!

— У-у-у!

— Но, как я только что сказал, есть один способ избежать справедливого и сурового наказания! — добавил, слегка подняв голос. Проклятая пряжка, наконец, поддалась и я облегченно вздохнув, приспустил штаны, вытаскивая орудие мщения.

— К-какой, ваше святейшество?! — короткостриженая старшина, наконец, подняла заплаканное личико и свела глаза к переносице, сфокусировав взгляд на благословенном жезле, практически упиравшемся ей в нос.

— Способ сей заключается в удовлетворении физических нужд слуги Божьей! Дабы отмолил он твой грех, не предавая его огласке! — инструктировал грешницу, стараясь не рассмеяться. — Чего смотришь? Начинай службу по удовлетворению плоти!

— Н-но это же мирское, — забормотала та, пораженная зрелищем. — Разве вам, служителям, разрешены удовольствия?

— Где ты нашла удовольствие, дочь моя? — строго спросил, немного наклонившись и взяв ее за подбородок таким образом, что ее ротик оказался прямо напротив «скипетра». — Сей акт есмь отпущение грехов! Или мне тебе тут молельню походную отгрохать?! Приступай, иначе Эльза все узнает о своей «любящей» двоюродной сестре!

Клиент дозрел. Сбитая с толку мои давлением Августа нерешительно приоткрыла ротик и дотронулась острым язычком до «святой плоти».

— Вот так, умница! — приободрил ее. — Теперь исполни его волю и приступай к главному. И не забывай произносить молитву в уме!

Девушка закрыла глаза и, схватившись за мои бедра, нерешительно ввела орудие искупления в греховодные недра рта, попутно старательно массируя его языком. В «отпущении грехов» чувствовался немалый опыт.

— Вот... Вот так, дочь моя! — тяжело дыша, сказал я. — Совсем скоро твой грех будет отпущен! Я чувствую.. чувствую, как святая ... благодать вот-вот... оросит твое чело!

Наплевав на роль в спектакле, я схватил Августу за голову и вдавил до упора в свои бедра, чувствуя, как «скипетр» проникает в глотку молящейся.

— Прими покаяние, грешница! — пробормотал я, заливая манной небесной гортань Августы.

— М-м-му-у! — замычала девушка, слабо пытаясь освободиться.

— Нет-нет! Не пролей ни капли божьей манны! — предостерегая ее от глупостей, сказал я. — Иначе все придется начинать сначала!

Соскользнув с жезла, Августа в ужасе обеими руками зажала рот, старательно проглатывая содержимое.

— Умница дочь моя! — одобрительно произнес я. — А теперь встань, поклонись, повернись, нагнись и руками обопрись. Вот так.

— Что вы делаете, ваше святейшество?! — вскрикнула девушка, когда осознала себя стоящей буквою «Зю» задом ко мне. — Это, уже ни в какие ворота не лезет!