Испытание. По зову сердца

— Ах, бабоньки, какая приятность! Что тебе ласка девичья! Медом пахнет и голову дурманит.

Крестьяне обступили командиров.

— Не уезжайте! Оставайтесь у нас! — выкрикивали бойкие девчата.

— Груняша, вон тот, длинный, здесь часто верхом на сером коняке ездит, — показала одна из них на Карпова. — Помнишь, позавчерась он у Наташки молоко пил?

— От судьбы никак не уйдешь! — изрек балагур. — Ваша, товарищи командиры, на сей момент судьба здесь задержаться и с нами покалякать. Гляньте-ка, машина-то в канавку задком притулилась и чихает! А ну, ребята, живо вытянуть машину!.. — крикнул он мальчишкам.

Детвора с гиканьем бросилась к увязшей «эмке».

— Вы теперь колхозники? — спросил Железнов.

— Так точно, товарищ полковник! Из колхоза «Семнадцатое сентября», — ответил за всех тот же длинноусый. — А я здесь гостюю у тестя, Апанаса Хвилимоновича. — Он протянул руку, показывая на седовласого деда, усевшегося на большом камне. — Приехал из Рязани передать им опыт нашего колхоза: первый год у них колхоз-то...

Он хотел еще что-то сказать, но его перебили. Каждому хотелось поговорить с военными.

— Смирно! — гаркнул длинноусый. — Гражданочки, коли начальство, хотя и штатское, докладает полковнику, то вы должны молчать и слушать. А то затрещали, стрекотухи...

— Вы, наверное, старый солдат? — спросил Яков Иванович, залюбовавшись его выправкой.

— Унтер-офицер сто сорок восьмого Каспийского пехотного полка Дементий Дементьевич Дмитрук. Кабы не тиф, товарищ полковник, был бы я в Красной Армии еще в восемнадцатом году, а так в нее вступил, только когда на Варшаву пошли.

— Службу еще не забыли?

— Ну что вы, товарищ полковник! Кажется, только команду дай, и я — ать-два! Я и ребят этому обучаю: ведь на границе живут. — И, повернувшись к ребятам, помогавшим вызволить машину из беды, Дмитрук гаркнул: — А ну-ка, Фрол, ко мне!.. На носках!

Паренек лет тринадцати с граблями в руках выбежал вперед.

— Слушай мою команду!.. Нос выше! Брюхо подбери!.. Гляди на меня браво. Вперед! Коли! Кругом! Коли! От кавалерии — закройсь, по всаднику — коли!

Паренек выбросил грабли вперед, как винтовку, и стал делать выпады, повторяя за Дмитруком: «Ать-два, ать-два...» Вот он вскинул грабли вверх, как бы пронзая всадника, и застыл, уставившись на конец палки.

— Дзяменцiй Дзяменцьевiч, глянь, фашыст!

Все невольно подняли глаза к небу.

— Во! — Фрол показал граблями. — Глядзi на Петрусёву хату, а потым на воблачка.

Яков Иванович пожевал папироску, глубоко затянулся я, держа окурок в руке, выругался про себя: «Какая наглость!.. Идет прямым курсом на восток. Разведчик!..»

— Видали? — он повернулся к Тихомирову.

Тот молчал.

— Няўжо, таварыш палкоўнiк, яго не пальнуць? — с досадой прошамкал поднявшийся со своего камня дед Апанас. — Цокнулi б, народ хоць падбадзёрылi.

Его перебил высокий седой колхозник, как потом выяснилось, — председатель колхоза:

— Прикажите, товарищ полковник, своим молодцам пальнуть из той штуковины, что за нашей деревней в кустах стоит. Дайте хоть для острастки!

— Пальнiце, таварыш палкоўнiк! — Дед Апанас, полагавший, что полковник может всем распоряжаться, раз-другой дернул Железнова за рукав.

— Не могу, дорогие мои, не в моей это власти! — ответил Яков Иванович.

Самолет ушел на восток и в бледном небе выглядел комариком.

— Ну, дорогие селяне, желаю вашему колхозу собрать хороший урожай! — Яков Иванович пожал руку председателю, Дмитруку и деду Апанасу. — Желаю вам, Афанасий Филимонович, доброго здоровья.

— Будьте здоровеньки, товарищи командиры! — кричали вдогонку им колхозники.

Дмитрук по-военному вытянулся и приподнял руку к козырьку.

Миновав железнодорожный переезд, Польщиков повернул вправо.

— Товарищ сержант, остановите машину! — Карпов похлопал Польщикова по плечу. — Смотрите, товарищ полковник, смотрите, как «гостя» трое наших обхватили!

Все выбрались из машины. В небе шел воздушный бой. Немецкий самолет атаковали три «ястребка»: два почти сидели на его плоскостях, а третий летел впереди, его хвост нависал над пропеллером немецкого самолета и прижимал его к земле.

Все смотрели с замиранием сердца: «Неужели улетит за Буг?!» Вот, казалось, все уже потеряно, улетит... Но вдруг правый «ястребок» выпустил шасси и коснулся ими плоскости немецкого самолета. Тот качнулся и стал круто поворачивать вправо. Передний «ястребок» продолжал неотступно висеть перед его пропеллером.

Якову Ивановичу казалось, что вот-вот наши самолеты столкнутся с немецким и упадут. Но они уже обошли два круга, а на третьем, как только вышли курсом на запад, немец сделал резкое пике. Он хотел вынырнуть из-под охраны наседавших на него самолетов, но «ястребки» снова налетели и стали давить его книзу. Летя почти над землей, немец, видимо, не выдержал и, покачав крыльями, подал сигналы, прося указать место посадки.

— Эх, мать честная, просится! — Железнов зачем-то снял фуражку и крикнул: — На аэродром его тяните, на Жабинку!