Испытание. По зову сердца

Польщиков свернул на Советскую, главную улицу Минска. Но проехать не удалось: развалины домов загромождали дорогу. Польщиков повернул назад. Пробиваясь сквозь дым, минуя горящие кварталы, они наконец выбрались на улицу Кирова. Здание Дворца пионеров стояло мертвое, с провалившейся крышей, с черными дырами окон.

— Поворачивай к площади Свободы, — велел Яков Иванович.

Польщиков повернул налево. Справа дымилось сгоревшее здание ЦК партии; мертвым казался и Дом Красной Армии. Половина дома сгорела, и крыша обвалилась. Центр города разрушен. Безмолвие нарушали лишь скрежет и лязганье рваных, скрюченных от огня, раскачиваемых ветром кусков железа.

Коменданта города подполковника Багреева застали во дворе. Сиплым голосом он что-то кричал шоферу машины, кузов которой был до отказа набит людьми. На высокого подполковника страшно было смотреть: лицо его обострилось, и он еле передвигал ноги.

— Штаб округа — теперь это штаб Западного фронта — вчера ночью был в Уручье, — снял фуражку и, обтирая бритую голову, сообщил комендант. — Где он сейчас, право, не знаю. Вот тут эа городом, — он показал в сторону Московского шоссе, — дерется сотая дивизия. Может быть, там известно, где находится штаб фронта.

Подавая на прощание коменданту руку, Яков Иванович спросил:

— А вы когда уходите?

— Мы отойдем только в том случае, если гитлеровцы войдут в город.

— А противник далеко?

— Нет, недалеко: обходит Минск, — Багреев кивнул в сторону севера. — Идут бои за Острошицкий Городок, сегодня заняли Ратомку. Говорили, будто бы подходят к Плещеницам.

При выезде из Минска «юнкерсы» заставили Железнова свернуть с шоссе в лес, под деревья, к «ЗИСам», загруженным ящиками. На последнем из них, к удивлению Якова Ивановича, поблескивали пустые бутылки.

Польщиков, увидев на машинах массивные ящики, испуганно нажал на педаль газа. «Эмка» рванула по лесной дороге.

— Что с тобой? Стой! — остановил Железнов машину как раз около военных, прятавшихся за вековыми соснами.

— В «ЗИСах», товарищ полковник, снаряды. Ахнет бомба, и наших кусков не соберешь, — отпарировал Польщиков. Яков Иванович вышел из машины и спросил подошедшего старшину:

— Это зачем? — кивнул он на «ЗИС» с бутылками.

— А это самое главное наше оружие, — с достоинством ответил старшина. — Мы ими уже около сотни фашистских танков порешили.

— Бутылками? — удивился Железнов.

— Так точно. — Старшина взял бутылку и, вертя ее в руках, продолжал: — Мы их заполняем бензином, затыкаем паклей или просто лоскутком тряпки и раздаем пехоте. И вот, когда на окоп идет танк, боец берет эту «бомбу», поджигает паклю и швыряет. Бутылка о бронь разбивается, и танк горит. Это сам генерал Руссиянов придумал.

— Молодцы! — похвалил Яков Иванович. — А почему ж не артиллерия?

— Артиллерии нет. Если была бы, — горестно вздохнул старшина. — В первый день мы ее отдали под Дзержинск и Заславль только что прибывшим дивизиям. Их полки сразу же с эшелонов пошли в бой. Вот какие дела...

Выехали за город и, придерживаясь полевого телефонного провода, повисшего на тонких желтых шестах, легко нашли в лесу штаб сотой дивизии, где из старших начальников Железнов застал только начштадива* полковника Груздева.

______________

* Начальник штаба дивизии.

Не отрывая телефонной трубки от уха, Груздев протянул Железнову руку и глазами предложил ему сесть на складную табуреточку, стоявшую у стола. На разложенной карте, уже изрядно испещренной синими и красными скобками и кружочками, ползали яркие солнечные пятна.

— Страшно устал, товарищ Железнов. Третьи сутки без сна... Хотя бы часик вздремнуть. Но, видимо, и сегодня не удастся: наступаем.

— Успешно?

— В центре и на левом фланге — успешно. Здесь мы уже ведем бои за Вячу и Лусково. А вот у Острошицкого Городка дело идет туго. Полк подполковника Якимовича и 603-й полк 161-й дивизии почти кругом обхватили городок, бьются у его околиц, а взять никак не могут. Советую вам поехать через Боровляны и Скураты.

В кустах загудел зуммер, и оттуда донеслось: «Товарищ полковник, вас «первый» к телефону».

— Да, — протянул на прощание руку Груздев, — штаб фронта перебазировался в Могилев, — и взял трубку.

Яков Иванович сел за руль и повел «эмку» проселком среди тихо стоявшей ржи. То справа, то слева над ее зеленоватой гладью возвышались развороченные башни танков.

— Видел? — Железнов не скрывал радости.

— Вижу, — повеселел Польщиков.

— Значит, есть у нас сила?!

— Так точно, есть.

Выехав на Московскую автостраду, Железнов передал руль шоферу.

— Какой маршрут, товарищ полковник? — спросил Польщиков.

— Поезжай прямо на Борисов, а там — скажу.

Однако дальше Борисова не пустили. Перед спуском на мост их остановил представитель фронта полковник Пономаренко. Он спросил, откуда следует Железнов, и тут же назначил его командиром только что сформированного здесь отряда, состоящего из пехоты, танков и артиллерии.

— Меня, товарищ полковник, разыскивает штаб фронта. Если не явлюсь, судить будут, — доказывал Яков Иванович.