Испытание. По зову сердца

— А мы за вас волновались! Чего только не передумали! — сразу же, без субординации начал он. — Вы один? Небось есть хотите? Как Карпов? Что с его людьми?

— Со мной все, кто уцелел. Через час они выйдут на шоссе... — ответил Железнов.

— Материальную часть бросили?

— Ничего не бросили. Все с собой.

Железнов снял резавшую плечо сумку и передал Польщикову.

— Подполковник Хватов вышел из окружения? — спросил он.

— Вышел. Артиллерия уже гвоздит под Кобрином.

— Значит, Кобрин все-таки у нас? — И Яков Иванович, вспомнив «капитана», крепко выругался. — А где Хватов? Хотел бы его видеть.

— Где же он может быть? На передовой, конечно. Такой уж он у нас неугомонный. Комдив и комиссар на НП... А я вот подготавливаю новый.

— Новый НП?.. Разве дивизия отходит?

— Отходит, — с огорчением ответил Щербаков. — Это необходимо, товарищ полковник. В лоб бьет двенадцатый армейский корпус, усиленный танковыми дивизиями. На правом фланге, на Ведомлю, в стыке между нашей и сорок девятой стрелковой дивизией, тоже действует армейский корпус. А держать нечем!.. От дивизии осталось только одно название...

— Выбили? — не без тревоги спросил его Яков Иванович: еще свежи были в его памяти прошедшие бои.

— Если б выбили!.. — Щербаков рванул ветку куста с такой силой, будто она была во всем виновата. — Не собрали... В район сосредоточения почти никто не вышел. Собрали тех, кто был вне крепости... — Он тяжело и горько вздохнул. — Пехоты нет. Каждый стрелковый полк обозначен только одним батальоном... Нет командиров двух полков. Майор Гаврилов, мы знаем, в крепости, в субботу вечером к семье поехал, а вот где майор Литиц, неизвестно. Полагаем, что отходит так же, как вы, с батальоном, который находился на границе в районе Домрачево — Малорита и вел там оборонительные работы...

— У вас же в районе Жабинка — Петровичи дислоцировался целый стрелковый полк...

— Полк? — криво усмехнулся Щербаков. — Если бы полк, то мы бы сейчас не отходили, а наверняка вели бой!.. От этого полка тоже только один батальон остался...

— Ну, один батальон — на оборонительных работах, а другой?.. — не мог успокоиться Яков Иванович.

— А другой, волей начальства, в Кобрине охранял штаб армии. Он со штабом и ушел... Те же, что были в Брестской крепости, так там и остались...

— И никто не вышел?

— Никто. — Наступила тяжелая пауза. — Там, в крепости, остались и все семьи...

— А ваша?

— Я жил в городе. Мои, если только живы, наверно, так же плетутся, как и эти несчастные, — Щербаков перевел взгляд на поток беженцев, двигавшихся в сторону Картуз-Березы. Яков Иванович с грустью смотрел на этих обездоленных людей, ему представилось, что вот так же с узлами где-то по дорогам бредет и его семья...

— Да-а, — горестно протянул Яков Иванович. — Воображаю, что делается в крепости!..

— В крепости?.. — Щербаков встрепенулся, словно вернулся к действительности. — Летчики, поддерживающие нас, говорили (они вчера и сегодня через крепость летали), там идут бои. Центр крепости горит... Под Кобрином взяли раненого из разведбатальона тридцать первой пехотной дивизии. Он показал, что их дивизия форсировала Буг севернее крепости, а крепость должна была брать «прославленная» сорок пятая пехотная дивизия, которая формировалась в Верхней Австрии, вблизи родины Гитлера. Как видите, у Брестской крепости она застряла. Это взбесило гитлеровцев. Сегодня летчики наблюдали, как немцы со страшной силой бомбят и обстреливают крепость. — Он глубоко вздохнул. — Умом теряюсь, что же будет дальше!..

Он смолк. Молчал и Железнов. Он никак не мог смириться с тем, что надо снова отходить. Когда шел на соединение с дивизией, думал, что отступлению конец, а выходило по-другому, и это было ужасно. Самое ужасное — сознание превосходства врага.

— Да, сил нет, — глухо проговорил Яков Иванович. — Но и пускать дальше нельзя. Мы должны, не жалея своей жизни, изматывать и истреблять врага. А там подойдут резервы...

Щербаков не ответил. «Откуда ожидать резервы? Когда?» — хотел он спросить Железнова, хотя прекрасно знал, что самые ближайшие резервы могут подойти не раньше двух-трех суток, да и то численностью не более дивизии.

— Да, чуть не забыл, товарищ полковник! — вспомнил вдруг Щербаков. — Ведь вас вызывал округ.

— Округ? — растерянно повторил Железнов и чуть было не спросил: «Зачем?» Ведь он не мог покинуть сейчас фронт. Как он оставит свой батальон?

Майор хлопнул в ладоши — и перед ним сразу появился низенький писарь-сверхсрочник.

— Распорядись-ка полковнику покушать, — скомандовал Щербаков.

Но Железнов отказался. Прежде всего нужно было позаботиться о раненом старшем лейтенанте Тарасове, который находился в «эмке».

Щербаков засуетился.

— Мы сейчас его в Барановичи направим, там армейский госпиталь.

Они вместе с Яковом Ивановичем помогли пересадить Тарасова в санитарную машину.

— Как же теперь? — простонал Тарасов. — Куда мне возвращаться?

Яков Иванович понимал, что Тарасову нельзя ответить «не знаю». Стараясь не выдать себя, пожал плечами:

— Как куда? Конечно, в свою часть.