Испытание. По зову сердца

— Гут. Их ферштейн, — и солдат рассказал, что в первой траншее оставлены штрафники. — А наши командиры — наци, и им приказано, если что, расстреливать. — Пленный зябко поежился.

— Вы тоже штрафник? — перевел Слепцов вопрос комдива.

— Да, штрафник.

— За что?

— У меня нашли вашу листовку.

— Берите пленного, — приказал Железнов Слепцову, — и, не задерживаясь, отвезите его на КНП командарма.

Пленный то ли в знак благодарности, что остался жив, то ли просто механически, по выучке щелкнул каблуками, четко повернулся и, громко отбивая шаг, вышел.

— Ну, боевые друзья, начинаем. — Отдав приказ полкам на наступление, Железнов направился ходом сообщения на НП, но тут же вернулся назад, чтобы надеть плащ, так как словно из ведра полил дождь.

— Эх, мать честная, — горевал комдив. — Люди насквозь промокнут. Не господь бог вы всевышний, а самый настоящий фашист!

А там, за передним краем, уже грохотали танки и в пелене дождя по всей широте огненной россыпью сверкали выстрелы. Штрафники, не выдержав дружного удара батальонов Кочетова, Короткова, Якимовича, дрогнули и, сметая наци-офицеров, расстреливавших их в упор, побежали, наводя панику на солдат, только что покинувших передний край.

К утру уже позади была первая позиция, а вскоре и вторая. Теперь впереди по возвышенности лежала третья позиция, которая прикрывала собою рокаду Дорогобуж — Ельня.

* * *

— Боевые орлы! — прокричал Скворцов. — Не дадим врагу опомниться. — И, пропустив танки, поднялся и скомандовал: — За танками, вперед! — И бойцы, следуя его примеру, дружно поднялись и пошли на штурм села.

К исходу дня войска армии прорвали южнее Дорогобужа все три позиции и на фронте Ямщина — Артюшино перехватили Ельнинский большак и ринулись на перехват последней рокады Дорогобуж — Глинка.

Теперь впереди был Днепр. Не дать врагу закрепиться на Днепре, вот в чем заключалась задача. Об этом и составлял Хватов обращение к бойцам.

Яков Иванович в принципе с ним согласился.

Вошла Валентинова, промокшая и усталая.

— Ирина Сергеевна, — бросился к ней Хватов, снял с нее тяжелый от воды плащ и накинул ей на плечи свой.

— Товарищ генерал, — она еле-еле дотянула руку до пилотки, — куда теперь подавать снаряды?

— В первую очередь поезжайте к себе, переоденьтесь и до четырех ноль-ноль отдыхайте. А куда подавать снаряды, вам скажет полковник Куликов.

Ирина Сергеевна послушно промолвила:

— Слушаюсь. Спасибо. — И вышла, сопровождаемая Фомой Сергеевичем. В тамбуре остановилась: — А в чем же вы останетесь?

— У меня здесь плащ-палатка.

— Плащ-палатка? Нет, нет, дайте ее мне. — Она сняла плащ и передала Хватову.

Фома Сергеевич подчинился ее просьбе. Накрывая ее плащ-палаткой, прошептал:

— Берегите себя, Ирина Сергеевна. Как приедете, сразу же ложитесь. Хотя бы на часок.

Валентинова уже скрылась во тьме дождливой ночи, а Фома Сергеевич все еще стоял и старался услышать ее торопливые шаги. Оклик Железнова вернул его в помещение НП.

— Кричи «ура». Моисеевский, — стучал он по часам, которые показывали половину второго ночи, — ворвался в Дорогобуж и там доканчивает остатки воинства полковника Ульриха. Дорогобуж, говорит, весь в пламени и сплошь гремит взрывами.

— Это сейчас же надо довести до наших людей. — И Хватов тут же обзвонил замполитов передовых полков.

— Проклятые злодеи, изверги! — Железнов сжал кулаки. — Будучи бессильными остановить нас, Клаги, Шанеманы, Ульрихи перешли к тактике «выжженной земли». Отступая, они оставляют отряды поджигателей, а те предают огню все подчистую.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Генерал Хейндрице, вконец измотанный сражением, только лег в постель и вытянул отекшие ноги, как его поднял полевой телефон, стоявший на тумбочке у изголовья кровати.

— Экселенц! — позвонил командир корпуса. — Свершилось неожиданное!

— Неожиданное? — удивленно спросил командующий, хотя по тону голоса вполне понял, что случилось.

— Русские полчаса тому назад внезапно перешли в наступление, сбили прикрытие 337-й и 252-й дивизий, прорвали фронт и стремительно движутся на Ужу в направлении переправ. Я выдвинул свой резерв, но боюсь, что он не удержит напора русских. Прошу прикрыть рубеж от Костьково и южнее.

— Пока ничего обещать не могу. Подумаю и через полчаса позвоню. — Положив трубку, вызвал дежурного офицера: — Если начальник штаба не спит, пусть зайдет ко мне.

— Начальник штаба, экселенц, здесь. У него есть вам доложить что-то срочное.

— Пусть заходит, — распорядился Хейндрице.

— Только что получил донесение. — Начальник штаба протянул командующему шифровку. — Передовые отряды русских в Бибирово и Шатькове форсировали Десну и развивают успех на Починок.

— Что ж это получается? — Хейндрице смотрел на карту. — А получается, генерал, то, что Соколовский обхитрил и нас и самого фельдмаршала. Выходит, что если мы не отбросим русских обратно за Десну, то они отрежут нас от своих войск и от Смоленска. Поэтому немедленно ударить мотодивизией на Бибирово и Шатьково, сбросить прорвавшиеся отряды в реку и на Десне держаться до последнего солдата. На Уже все тоже неблагополучно. Где и что делает 18-я моторизованная?