Испытание. По зову сердца

— Бог создал небо и землю, — ворчал старый вояка, стряхивая с рук грязь, — а сатана, мать его в перекрест, Дорогобуж и Ельню и всю Смоленскую губерню.

— Теперь, браток, у нас губерний нет, — сказал подошедший Железнов.

— Это, товарищ генерал, по привычке. Я на этом фронте еще в ту, германскую, воевал. И тут, в Дорогобуже, в запасном осенью шестнадцатого бывал. Грязюка и тогда вот такая же была. Так мы эту грязь еще похлеще ругали.

Из машины, еле вытягивая из грязи ноги, вышла Валентинова.

— Давно стоите? — спросил Железнов.

— Да вот только-только, — ответила она. — Разрешите распорядиться.

— Пожалуйста.

— Товарищ Столетов, — обратилась она к старому солдату, — скомандуйте людям, чтобы взяли топоры и в рощу. Командуйте.

— Вы ехали напрямую или через Дорогобуж? — поинтересовался Железнов.

— Через Дорогобуж. И так расстроилась, что попадись мне там хоть один каратель, самочинно расстреляла бы. Город уничтожен на нет. Кругом стон и плач людей по расстрелянным. Семьдесят инвалидов, под предлогом эвакуации их в Смоленск, вывезли за город в противотанковый ров — мы мимо него проезжали — и там расстреляли.

— Вы сами справитесь? — спросил ее Яков Иванович, хотя прекрасно знал, что справится...

— Конечно. Поезжайте, — махнула она рукой. Фома Сергеевич подставил ладонь, и на нее легла ее рука.

— Всего тебе хорошего, Ирина! — сказал Хватов.

Генерал Хейндрице бросил на Ужу последний свой резерв, но и это его не спасло. К утру второго сентября советские войска дорогобужской группировки форсировали Ужу и на ее западном берегу завязали бои. Хейндрице ничего не оставалось делать, как, вопреки указанию Клюге, отдать приказ отходить на Устром. Для прикрытия отхода бросили штрафные части. Но и они не сдержали натиска советских воинов.

За одни сутки войска Шанемана были выбиты из опорных пунктов, и части дивизии Железнова вышли к Днепру и Устрому. Здесь они на время остановились и стали закрепляться, чтобы собраться с силами и двинуться на Смоленск.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

14 сентября на девяностокилометровом пространстве от Велижа до Копыревщины перешел в наступление Калининский фронт, а на другой день — 15 сентября — возобновил наступление и Западный. Генерал Соколовский основные усилия войск направил на Смоленск.

Дивизия Железнова по-прежнему наступала на правом крыле фронта, как раз по тем местам, где в августе сорок первого года он вместе с полковником Лелюковым возводил переправы на Днепре.

Войска, наступавшие вдоль Московско-Минской автострады, на другой день ворвались в Ярцево и вышли к Вопи.

18 сентября во второй половине ночи Железнов повел наступление в обход опорных пунктов Милеево и Клемятино, прорвал оборону и заставил врага бросить эти пункты и откатиться за Днепр. В эту же ночь к Днепру вышли и соседи.

И вот, ударив бешеным огнем артиллерии и «катюш», он двинул вперед на резиновых лодках и плотиках первые батальоны всех трех полков. Поначалу гитлеровцы огрызались. Но тут батареи подполковника Антипова прямой наводкой подавили огневые точки врага.

И поутру Днепр и Вопь уже были за спиной сражавшихся дивизий.

Недалеко от реки командиры переписывали и формировали по группам пленных, среди которых попался и Шенк.

— Фамилия, имя, звание, часть, — спросил его уполномоченный.

— Курт Шехман, — со страха соврал Шенк, — капитан, офицер штаба 9-го корпуса.

— 9-й корпус? — удивился уполномоченный. — А чего здесь делал в 337-й дивизии? Документы!

— Никаких документов нет.

— Нет? Глазков! А ну-ка выверни его карманы.

Документов действительно не было. Зато Шенка выдал именной портсигар.

— «Шенк», — прочитал старший лейтенант. — А мы вас, Шенк, разыскиваем. А где другой бандит, капитан Бишлер?

— Капитан Бишлер? Он там, — Шенк показал в сторону Днепра.

— Вот еще, — солдат протянул бумажник, изъятый из заднего кармана брюк.

— Деньги? — уполномоченный вернул их Шенку. — А вот книжечку возьмем. — И он отдал ее переводчику. Тот пролистал страницы и на одной остановился. Там были записаны приметы Веры Железновой.

— Кто это Вера Железнова? — спросил переводчик.

— Это ваша разведчица. Ее разыскивает наша контрразведка. Тому, кто ее найдет, обещано десять тысяч марок.

Это сообщение взволновало Якова Ивановича, но, прочтя список примет дочери, он несколько успокоился: почти ни одна примета не сходилась с истинными приметами Веры.

— Евгений Юрьевич, дайте мне эту анкету на память. Вернется дочь, и мы тогда сверим с вами эти сведения с натурой.

* * *

Когда ночью Хейндрице доложили, что русские форсировали Днепр и Вопь и что части прикрытия отходят, он возвел глаза к потолку и изрек: «Майн гот!», затем ругнул генералов за их нестойкость и, считая, что под Смоленском оставаться опасно, в первую очередь позаботился сменить КП и только потом, сославшись на Гитлера, отдал приказ войскам — восстановить оборону на Вопи и Днепре и — ни шагу назад!