Испытание Ричарда Феверела

– Ничего удивительного, – говорит Адриен, находя особое удовольствие в детском простодушии, до которого бедного Гиппиаса довела его поглощенность своими недугами, – ничего удивительного. Десять лет заниматься выдумками и бреднями. Разве после этого будешь спать спокойно? Что же касается вашего пищеварения, дядюшка, то у того, кто попал в лапы докторов, его и вовсе не будет. В предписаниях своих они исходят из догм и никак не хотят считаться с человеческим организмом. Они вот свели вас от двух бутылок до двух бокалов. Это же нелепо. Вы не спите просто потому, что ваш организм требует то, к чему он привык.

Гиппиас потягивает мадеру, все еще одолеваемый сомнением, но вместе с тем уверяет Адриена, что теперь он ни за что уже не отважился бы на целую бутылку; выпить целую бутылку, говорит он, было бы сущим безумием. Вчера вечером, после того как он против воли поел это жирное блюдо французской кухни… А может быть, это от утки? Адриен посоветовал ему возложить всю вину на сию злосчастную птицу. Короче говоря, во всем виновата утка. Вчера вечером, едва только он улегся в постель, как ему стало казаться, что тело его растягивается до невероятных размеров: все в нем – нос, рот, пальцы ног – становится огромным, как у слона! Да что там говорить, слон перед ним был сущим пигмеем. И стоило ему только закрыть глаза, как ему чудилось, что он растет и растет. Он поворачивался то на один бок, то на другой; он ложился на спину, он пытался уткнуться лицом в подушку; и все равно тело продолжало пухнуть. Он не мог понять, как это он умещается в комнате; он был уверен, что стены не выдержат и вот-вот лопнут, и поторопился зажечь свечу и посмотреть на себя в зеркало. От этого рассказа Адриена и Ричарда одолел безудержный смех. У него, однако, нашелся внимательный слушатель в лице Восемнадцатого Столетия; старуха объявила, что это какой-то новый недуг, что в ее время такого не знали и что стоит его как следует изучить. Она рада была сопоставить собственные ощущения с тем, что испытывал он, но у нее все складывалось иначе, и выпитая микстура приносила ей известное облегчение. В самом деле, ее организм как будто становился ареной, где кушанья сражались с лекарствами, и по окончании этого поединка она оставалась такою же, как была, и она с радостью сообщала об этом Гиппиасу. Никогда, должно быть, селянин не смотрел с такой завистью на принца или деревенская девушка на придворную красавицу, как Гиппиас – несчастное дитя девятнадцатого века – глядел на Восемнадцатое Столетие. Он слишком был поглощен собою и не очень-то замечал, как молодые люди над ним смеются.

Эта «кухонная трагедия», как Адриен называл болезнь Гиппиаса, вечер за вечером повторялась. Было совершенно естественно, что юноше хочется поскорее унести ноги от стола, за которым так горячо обсуждалась деятельность желудка.

Адриен относился к поведению своего подопечного довольно терпимо, пока баронет не прислал письма, где рассказывалось о Системе воспитания девушек, созданной миссис Каролиной Грандисон[47], описывался ее дом и сообщалось о пока еще смутных надеждах, возлагаемых на младшую дочь, и тем самым заставил Адриена вспомнить о возложенных на него обязанностях и посмотреть, что же все-таки происходит с вверенным его попечительству юношей. Он дал Ричарду уйти, а спустя полчаса надел шляпу и пустился за ним по горячему следу, оставив Гиппиаса и Восемнадцатое Столетие пререкаться вдвоем.

На тропинке близ Белторпа ему повстречалась молодая молочница с фермы; он ее знал. Звали ее Молли Дейвенпорт, это была полногрудая здоровая девка. Завидев его, она разразилась шумными восклицаниями, как то принято у таких, как она, и, словно вспоминая о чем-то хоть и давнем, но еще свежем в памяти, захихикала.

– Вы никак молодого господина ищете? – сразу же спросила Молли.

Адриен огляделся вокруг, словно заправский разбойник, и, убедившись, что вокруг нет ни души, ответил:

– Да, ищу. Расскажи-ка мне, что ты о нем знаешь.

– Вот те на! – вскричала девушка. – Это вы затем и шагали сюда, чтобы разузнать?

Адриен отчитал ее, надо полагать, за ее нескладную речь.

– Потому как толковать с вами мне сегодня некогда, – сказала Молли, относя его издевательства исключительно к своему неумению правильно выражаться.

– Ну что же, поговорим в другой раз, красотка. А что, идет разве кто? Завернем-ка вот сюда, в тень.

– А ну вас! – возмутилась Молли. Адриен заговорил с ней решительным тоном.

– Вот что, Молли Дейвенпорт! – Тут он сунул ей в руку монету, чем сразу ее успокоил и заставил прислушаться к его словам. – Я хочу знать, видела ты его или нет?

– Кого это? Вашего молодого господина? Еще бы не видать! Сегодня вот я его тут увидала. И красавчик же он стал. Сейчас он все время в Белторпе торчит. Скирды-то уж больше не поджигает. Теперь он сам весь горит. Не видали вы, что ли, их вместе? Он тут за нашей девицей увивается…