Испытание „Словом…“

Умирая, Ярослав завещал сыновьям дружбу и взаимную поддержку. Совместные действия братьев, сохранявших завещанный отцом порядок, были успешными до 1068 года, когда их войска потерпели тяжёлое поражение от незадолго до того появившихся половцев. После этого восставшие почему-то киевляне изгнали Изяслава, освободив из заключения Всеслава Брячиславича, князя полоцкого, которому и вручили судьбу Киева. События, описание которых сохранилось в летописи, ненамного понятнее, чем строки, посвящённые Всеславу в «Слове…». Непонятна вражда Всеслава к сыновьям Ярослава; непонятно по каким причинам, среди которых нет и не может быть территориальных притязаний, воюют русские князья, представляющие Русь южную, киево-чернигово-переяславльскую, с князьями полоцкими, находящимися далеко на северо-западе. Непонятно требование киевлян у князей «коней и оружия», чтобы биться с половцами, а после отказа — почему бы? — освобождение именно Всеслава из темницы. В самом деле, ну какая связь между половцами и полоцким князем, враждебным — по летописи — киевлянам? Между тем меры помогли и больше ни о какой вражде киевлян с половцами в летописи и речи нет. Так может быть, Всеслав князь не полоцкий, а половецкий? Поэтому он и «утаивается» от киевлян и «рыщет волком» в соответствии со своим половецким тотемом? Но это, так сказать, к слову…

После бегства из Киева Изяслав обратился за помощью к польскому королю Болеславу II, тогда как Святославу и Всеволоду предстояло самостоятельно отбиваться от половцев, обороняя свои княжества. Что предпринимал Всеволод, остаётся неизвестным, хотя именно на Переяславльское княжество обычно обрушивался первый и главный удар степного набега.

В это время под стенами Чернигова произошло событие, которое на полтора с лишним столетия до появления монголов определило расстановку сил в Русской земле. Половецкий хан Шарукан (Шарук), родоначальник Шаруканидов, сыгравших впоследствии немалую роль как в истории Руси, так и в истории Грузии и северокавказских княжеств, подошёл к Чернигову с 12-тысячным войском. У Святослава Ярославича было всего три тысячи воинов, в четыре раза меньше. Однако сын Ярослава Мудрого и шведской принцессы Ингигерды, как значится в родословии русских князей, выступил навстречу половцам, тогда ещё не знавшим поражений, и не только одержал блистательную победу, но и захватил в плен самого Шарукана.

Если вспомнить, что половцы с тех пор неизменно выступали на стороне сыновей и потомков Святослава, а до конца его жизни ни одного половецкого набега на Русь не произошло, можно предположить, что отважный и умный черниговский князь воспользовался победой, побратался с Шаруканом и породнился с ним, взяв одну из его дочерей за сына.

(7, 177) На следующий год при поддержке братьев Изяслав Ярославич, придя с польским войском, вернул себе Киев. Но братский триумвират был уже непрочен. Через четыре года Святослав по каким-то причинам изгнал Изяслава не только из Киева, но и вообще из русских пределов и сам сел на его место. Что произошло между братьями, вряд ли мы когда-нибудь сможем узнать.

Большинство исследователей считает, что именно с этих лет русские летописи неоднократно переписывались в угоду только одной, в дальнейшем господствующей ветви «Рюрикова дома» — Всеволода Ярославича и его потомков. Академик Б.А. Рыбаков с удивлением отмечал, что о княжении Святослава Ярославича почти нет известий, а те краткие заметки, которые мы находим, за исключением победы над Шаруканом, исполнены самой откровенной злобы.

Талантливый историк М.Х. Алешковский высказал интересную мысль, которая объясняла приведённые выше и последующие факты, особенно важные для рассмотрения событий конца 70-х годов XI века. Алешковский предположил, что начиная со смерти Ярослава Владимировича записи об Изяславе и Святославе были не просто стёрты и заменены рассказом об основании Печерского монастыря, о волхвах и знамениях, но дополнены также вставками из «летописца Всеволода», поскольку записи неизменно обеляют этого князя и взваливают вину за всё происходившее в первую очередь на Святослава и его сыновей. Между тем, по зрелом размышлении, виноваты совсем не они, а как раз противная сторона, Всеволод Ярославич с сыновьями. Больше того. В этих статьях приведены разговоры, сообщить о которых летописцу мог только сам Всеволод Ярославич, причём опять-таки эти беседы неизменно рисуют Всеволода исключительно с хорошей стороны.