Испытание страхом

– Я думал о нападении на базу и о целях, которые преследовали нападавшие, – говорил Фредди, и страх внутри меня отступал, уходил на дно сознания и растворялся там, как туман. – Если нас хотели уничтожить, почему дронами? Смотрите: координаты базы известны. Ядерное оружие имеют в своих арсеналах двадцать восемь государств, средства доставки – двадцать шесть. Хорошо, ядерный взрыв в Антарктиде особо никому не нужен. Но есть такая штука, как мельта-бомбы[39]. Тысячефутовая мельтабомба превращает городской квартал в пепелище; истребитель-бомбардировщик, вроде Киттихоука-II[40] несет их девять. Для нашей базы хватило бы одного крыла с американского авианосца вроде старенького «Рейгана».

– Авианалет привлек бы внимание мировой общественности, – неуверенно заметила Дария.

– Да ладно, – хмыкнул Фредди. – Какой? Пингвинов? Или полярников? «Изиды» ничьего внимания не привлекали, а они поэкзотичнее, чем «Киттихоуки».

Джинн кивнул. Призрак сказал:

– Ну, тебе виднее. Стратег у нас ты.

– Так вот, единственный напрашивающийся в этой ситуации вывод, – продолжил Фредди, – нас хотели взять живьем. Возможно, на опыты, но точно не для немедленного уничтожения. То есть кураторы немного лукавили, когда говорили о том, что нам угрожает именно немедленный экстерминатус. Хорошо, подумал я, а почему вообще нас хотят уничтожить? Мы представляем опасность? Возможно, был какой-то эксцесс, после которого нас сочли опасными? Ну и что? Ядерное оружие тоже представляет опасность, но избавляться от него по этой причине никто не стремится. Наоборот, развивают и штампуют, хотя вроде воевать никто ни с кем не собирается. Джинн, давай представим, что к тебе однажды пришли Люди в Черном и предложили работать на правительство США – ты бы отказался?

– Я и так работал на правительство, – пожал плечами Джинн. – Младшим почтальоном. Мне даже форма полагалась, но ее так и не выдали. С чего бы мне отказываться? Вот если бы мне русские предложили на них работать – тут я бы подумал… – Джинн криво улыбнулся, – …минут пять. И тоже согласился бы. Деньги не пахнут.

– Призрак, – повернулся в другую сторону Фредди, – представь себе, что мафия предложила тебе…

– Уже представил, – ответил Призрак. – Che cazza, это была бы та еще проблема на мою задницу, но могу поклясться слезами Мадонны – через год я оказался бы капорежиме!

– Льдинка? – продолжил опрос Фредди.

– В то время – с удовольствием, – ответила Леди Лед. – Сейчас бы подумала. К чему ты клонишь?

– К тому, что нам никто никогда ничего не предлагал, – заявил Фредди. – По словам кураторов, нас сразу начали уничтожать. Логика, ау! Допустим, есть те, кто нас боятся, но ведь есть те, кто ни Бога, ни черта не боятся – чего же они сидели на жопе ровно?

– Ты хочешь сказать, – спросила я, – что никаких неоконов не существует?

– Нет, – ответил Фредди. – Я хочу сказать, что неоконы очень странные люди и, вероятно, руководствуются неизвестными нам мотивами. Но суть в том, что всякий раз они выступают очень удачно для наших кураторов…

– Особенно для Лорда, – фыркнул Призрак.

– Да, гибель Лорда – единственный непонятный для меня момент, – заметил Фредди. – Именно поэтому я думаю, что неоконы все-таки независимая сила, не связанная с кураторами.

– Ого, – присвистнул Джинн. – Ну у тебя и фантазия! Ты теориями заговора не увлекаешься?

– Не свисти, денег не будет, – буркнул Призрак.

– У нас и так их нет, – парировал Джинн. – Да и зачем они нам здесь? Нет, серьезно, я…

– Теории заговора? – улыбнулся Фредди. – К ним я еще и не приступал. А ведь в нашем уравнении присутствует еще одна неизвестная – собственно, Энигма с ее непонятным и смертоносным населением из бессмертных квазиразумных тварей с интеллектом подростка. И таинственная история человечества с похороненными в арктических льдах и под водой древними городами, с письменностью, легко переводимой в машинный код, – Джинн, поправь меня, если я ошибаюсь, ассемблер – универсальный язык, который может применять любая цивилизация, есть сигнал – единица, нет сигнала – ноль… правильно?

– Очень упрощенно, – кивнул Джинн, – но правильно.

– И наши кураторы, – продолжил Фредди, – которые размещают свои базы рядом с потерянными древними городами, о которых наука понятия не имеет. Которые сумели… как там Бракиэль говорил? Посадить Левиафана на цепь, притащить на борт нашего «Левиафана» живого и опасного пагрэ.

– И таинственная «она», – добавила я. – Не думаю, что хильгала ее придумал. Но кто она?

– Леди Н.? – предположил Призрак. – Или Апистия?

– Или еще кто-то, – сказал Фредди. – Мы можем гадать сколько угодно. Но, боюсь, пока не окажемся на Энигме, правду не узнаем. Ты, Призрак, спросил, что нам делать? Я отвечу. Даже если бы у меня был сейчас выбор, я бы не вернулся на Землю. И вовсе не потому, что боюсь этих неоконов.

– Тогда почему? – удивился Призрак.

– Потому, что я видел пагрэ, – ответил Фредди. – Потому, что я убил пагрэ. Потому, что знаю, насколько это сложно. Если верить хильгала, их на Энигме как грязи. Если верить вашему с Джинном аппарату – в нас есть часть их крови. Ты понимаешь?