Испытание Тьмой

Но успеха ты так и не достиг. Покуда не вспомнил странную идею, высказанную одним из Знающих, чье имя стерто из памяти человечества и Пути. Он пытался доказать, что у многих существ — в частности, у Крылатых — сознание устроено иначе, нежели у людей, и то, что знал или знает один из их рода, сразу либо чуть погодя становится известно всем. Исследования его так и не привели к определенному результату, однако сама идея, по косвенным данным, не была неверной.

И если это так, Глаз Дракона можно использовать как стандартный «частичный» артефакт, некогда бывший частью целого и сохранивший долю общих свойств. В твоем (или в «его») случае — память…

Приготовления к Первому Подчинению Артефакта не отнимают много времени: набрав в обычную деревянную плошку мелкого, чистого песка, ты осторожно опускаешь сверху граненую сферу топаза — и с апломбом истинного Зрящего-в-Даль молвишь:

Когда-то на земле царил Дракон —
Так покажи мне то, что видел он!

Камень немедленно откликается. Даже если сам Крылатый использовал свой Глаз по-иному, тебе хватает и такого способа. Потому что в желтоватом океане кристаллических образов ты видишь то, что должен был увидеть.

Вот только образы приходят почему-то в Словах…

— Для чего ты избрал мне эту участь?

— Это необходимо. Ты знаешь ритуал.

— Но ведь это не единственный путь!

— Не единственный. Но самый короткий. И милосердный.

— ТЫ говоришь о милосердии? После всего?!

— Да. Я говорю, а Ты служишь примером. Когда-то было наоборот, но теперь Твой черед находиться среди них.

— Они же ничего не понимают…

— И не поймут, пока не наступит Срок. Если наступит.

— ТЫ сомневаешься?! Ты, когда-то сам предсказавший наступление Срока и с таким терпением ожидающий его — сомневаешься?

— Да. Я дольше жил среди людей, в их сердцах и умах, а иногда — также и во плоти их. Бесспорно, вера способна вершить многое, она может сровнять с землей любые горы, — а знаешь ли Ты, ЧТО находится по ту сторону этих гор? О, Ты-то знаешь, как и Я. Они — нет. И тем не менее идут вперед они и дела делают тоже они.

— Это не в Наших правилах — действовать самим, выставляя напоказ свои цели и способности…

— Да ну? А кто применил под одним городом в Старом Ханаане комбинацию Внешнего Звука и психической атаки? Сие было сделано лишь по Твоему указанию, и не надо говорить, что Сила была Моей.

— А ведь она и была Твоей.

— Нет. Сила — ничья. Ее не подчинишь. Управлять ею можно, а вот контролировать полностью — нет. Странно, что Ты сам не узнал этого — за столько-то лет…

— Возможно, еще узнаю, — попав на Твое место.

— Если бы не необходимость, Ты не занял бы его. Не в коня корм.

— Почему бы и нет, отец?

— Не зови меня так. Ты не сын мне и прекрасно знаешь об этом. К чему эти фокусы? Оставь их для людей.

— О, Яхве, люди не столь уж глупы.

— ЭТОГО Я не оспаривал никогда. Потому-то Ты и назвался не Моим Сыном, но Сыном Человеческим. Мне ведомо больше, чем Ты думаешь, Иешуа… в обоих смыслах.

Голоса стихают, а ты впервые чувствуешь дрожь в коленях — старость приближается быстрее, чем ты полагал ранее.

Вот ТЕПЕРЬ все становится на свои места. Разговор, состоявшийся приблизительно тысячу лет назад, не поведал тебе ничего, чего бы ты и так не знал. Основная информация здесь — в самом факте того, что этот диалог, разговор ДВУХ личностей, вообще произошел.