Испытание Тьмой

Если для достижения той великой и страшной цели, которую ты никогда не осмеливался раскрыть даже самому себе, потребуется жертва — ты прекрасно знаешь, КТО станет этой жертвой!

Причем жертвой добровольной, потому что только самопожертвование способно сдвинуть с места тот покрытый паутиной эпох лежачий камень преткновения, ошибочно называемый «опорой мирового порядка». И в миг, когда ритуальный нож коснется твоего горла, или когда хрустальные стержни пригвоздят твое тело к алтарю — Последнее Слово твое будет чем-то вроде предсмертного проклятья. Или же — благословения, что в сущности то же самое…

«Человек так устроен, что не в силах представить себе собственную смерть», — сказал кто-то из мудрецов прошлого. И был прав. Но к тебе это не относится.

Прежде всего потому, что ты — не человек.

И хорошо знаешь об этом.

Ты хочешь стать человеком. Я угадала, верно? Вот чего ты хочешь, вот о чем мечтаешь. О высвобождении, о свободе, о возможности быть тем, кем хочешь, а не тем, кем быть вынужден.

Анджей Сапковский «Последнее желание»

Грезы наяву. Реки крови

Дороги, пороги, ступени…

И лестница к цели ведет,

К Вратам Исчезающей Тени,

Где вспять Колесо повернет.

Странная, но далеко не страшная мелодия звучала в вечной ночи, где никогда не осмеливались даже говорить вслух. Странный, одновременно насмешливый, чарующий и остерегающий голос исполнял лирическую балладу, содержание которой было не менее странным.

Языки небольшого костра не давали тепла, да и света от них было не слишком много. Во всяком случае, явно недостаточно, чтобы разглядеть лица тех, кто собрался вокруг единственного огня на многие версты вокруг.

Если у них были лица.

И если это был огонь…

Реки крови текут; и исток их — людские сердца.
Зло — не где-то вдали, за Барьером страданий и мрака:
Знайте, Зло уже тут — и не видно ему ни конца
И не края… В пыли, позабыты, валяются Знаки.
Знаки Чести, Надежд, Сожалений, Мечтаний и Снов;
Знаки Славы, Забот, Состраданий, Сомненья и Боли.
Славен тот, кто невежд отогнал от стены древних слов —
Но вдвойне славен тот, кто себя отрешил от престола.

Кто-то пошевелился, разрушая навеянное музыкой полусонное оцепенение, встал — и сгинул в вечной ночи. Никто из остальных не знал, вернулся ли он к огню впоследствии.

И не потому, что «впоследствии» не наступило.

Просто это никого не интересовало.

Песня была важнее.

Горы злата горят под свинцовым покровом небес.
Вот богатство — берите, здесь хватит на многих!
И выходит отряд. «Мы разделим добычу на всех,
Честно!» — так говорят, а кинжалы уж на литы злобой…
И никто не достиг даже склонов заветной горы,
Все в пути полегли — от своих же отравленных лезвий.
Не поймать нужный миг, не уйти от извечной Игры,
Где в кровавой пыли сгнила совесть, и жизнь, и надежда.

В костер подбросили нечто вроде дров, и благодарное пламя загудело с новой силой, создавая дополнительную музыкальную гармонию к основному потоку мелодии. Вряд ли среди слушателей имелись знатоки теории музыки, но, впрочем, не более вероятным выглядело само появление волшебного огня или трубадура-любителя в ЭТОМ месте, где никогда и ничего не менялось, оставаясь таким же, как в бесконечно далекие дни Творения.

Таким же — до недавнего времени…

Странно, что никто извне не прерывал эту идиллию. Однако возможно, что причиной тому были сами слушатели — величайшие «нарушители спокойствия», каких только когда-либо знала Вселенная.