Испытание Тьмой

Голос захлебывается. Мгновение тяжелого молчания — и вопль беспросветного отчаяния, которое ты вполне понимаешь.

Заставить врага забыть что-либо не кажется столь жестокой карой — если не созданы особые обстоятельства. Но тут имеют место быть как раз те самые «особые обстоятельства» — ибо любой чародей предпочтет умереть под пытками, но не позабыть нужных слов посреди ритуала.

Что и случилось только что с колдуньей-Отмычкой.

Амазонка, вскрикнув, отворачивается и отползает назад, сотрясаемая приступами рвоты. Ты сохраняешь видимое безразличие, но разворачивающееся внизу действо и тебя пробирает до печенок. Ты видишь подобное не в первый раз, что отнюдь не значит, что это доставляет тебе большое удовольствие.

Для кого-то бледные спирали тумана и пыли, окутавшие чародеев, покажутся чем-то безобидным, трюком фокусника-иллюзиониста средней руки. Но и Луджи, и ты знаете: это — энергия их душ и сознаний, которая медленно уходит в Нижний Мир и дальше, на другой конец Дороги Времен — в то, что собой представляла Вселенная до появления выражения «Первозданный Хаос».

«Первозданный», как известно, означает «созданный первым». Они же уходят в место, где нет даже Хаоса…

— Вот так порой и бывает, Отмычка, — печально шепчешь ты, прощаясь со старой знакомой, — полностью отрешиться от внешнего мира в момент Ритуала нельзя. Ты можешь не спать, не пить и не есть; ты можешь ничего не видеть и не слышать, ты можешь вообще ничего не чувствовать, но ты не можешь не дышать, если требуется произносить Слова вслух!

Но Открывающие Врата уже растворились полностью, а их одежды, в считанные мгновения истлевшие до трухи, образовали в центре ритуального круга сложной формы Знак, скупо очерченный тонкими линиями, неестественно четкий. Клеймо Йог-Сотота.

Слова аль-Хазреда звучат своеобразной эпитафией:

«И Он откроет тебе секрет Своего клейма, которое может привлечь к тебе благосклонный взор Древних, когда Они снова ступят на Землю.»

Молчание древних развалин подобно спокойствию нависшей над пропастью скалы, которая лениво думает, падать ей сейчас или подождать еще век-другой. Молчишь и ты, почти полностью погруженный в воспоминания — сколько твоих знакомых из прежних дней ушло навеки, и лишь немногие остались в живых или умерли своей смертью…

Так. А вот и Башня.

Приземистая, она не только не выглядит разрушенной; она похожа на недавно покинутую, с полным набором защитных чар, еще не потерявших силу. Интересно…

Крик.

Луджи молниеносно разворачивается, выбрасывая копье вперед — и вовремя, надо сказать! Массивное лезвие, скользнув по чешуйчатой броне обрушившейся из поднебесья твари, отбрасывает ее прочь, оглушив, но не нанеся видимых повреждений.

«Знак», — спокойно передаешь ты. Чешуйчатую тварь ты опознал с первого взгляда, несмотря на то, что ни разу не видел таких.

Мифы Эллады и произошедшие от них сказания Империи называли их гарпиями; аль-Хазред использовал более древнее имя — шантаки. Существа, неуязвимые для огня, металла и дерева, но не для Знаков; предводитель аргонавтов Язон некогда разобрался с гарпиями именно при помощи Знака Солнца, наложенного на его меч-ксифос одной из Богинь Эллады — не то Герой, не то Афиной, не то Гекатой…

Каково воздействие Земного Знака на этих летающих ящериц, ты не знаешь, но проверить это можно и нужно. В конце концов, если придется, сам ты без труда покончишь с любым шантаком — клинком или Словом.

Луджи, и близко не подозревающая о твоих размышлениях, вызывает свой Знак и швыряет его в атакующего шантака. Тот замирает и с хрустом трансформирующейся плоти падает наземь. Грохот от падения подсказывает тебе, что Земной Знак превращает шантаков в камень — вот только неизвестно, навсегда ли.

Впрочем, и этому несложно помочь…

«Камень — в пыль», — молча советуешь ты.

Черная амазонка, пожав плечами, исполняет и это — и лишь потом, недобро усмехнувшись, дает понять, что ухватила основную идею. Ты наблюдаешь за тем, как она вносит изменения в свой Знак, дабы тот превращал цель сразу в безвредную пыль, и киваешь в ответ на вопросительный взгляд Дочери Земли. Вполне пригодно для использования.

Правда, это довольно далеко от подлинного Искусства. Но тут уж, как говорится, нельзя сидеть сразу на двух стульях — либо чары и Искусство, либо сила и оружие. Гейредд-Хравн наглядно показал, что получается при попытке нарушить эту поговорку.

Двери Башни легко открываются — никаких защитных полей, никаких видимых преград. Что сразу же начинает тебя беспокоить.

Пол и стены — гладкие и неестественно чистые. Воздух сух и, пожалуй, слишком прохладен для этого южного края (но, впрочем, против прохлады ты как раз ничего не имеешь).

Из-под потолка беззвучно спускается Знак-Указатель.

Быстро объяснив Луджи, что тут к чему, ты следуешь за уплывающим Знаком. Амазонка идет сзади; ей тут определенно не нравится, но поддаваться подобным эмоциям для Гондов равносильно трусости. Что не в их характере.