Испытание верностью

— За брата спасибо. — Это то, что действительно имело значение в данную минуту.   

— Сильно не обольщайся на свой счет, угу? Просто парня жалко, может пострадать ни за что, ни про что. Насколько могу судить, он даже не в курсе твоих махинаций.

Ответить не получилось – вернулся  Олег Владимирович и после бурных извинений возобновил осмотр.

Когда через полчаса меня оставили в покое, в палату заглянула Тимохина.

— Всё?

— Всё… Илон, какого фига?  

Она примостилась на неудобный стульчик и виновато зыркнула исподлобья, сходу поняв, о чем речь.

— А пускай знает, какова расплата за верность.

— За верность? Да я предала его!

— Нихрена. Лично я так не считаю. И вообще, а если бы Удовиченко убил тебя?

— И ты туда же? Не убил ведь.

— Ага, ещё вручи медаль ему за это.   

Я опустила голову и сцепила пальцы, сжав до побеления костяшек. Это всё мелочи. Куда хуже, когда тебя вычеркивают из чьей-то жизни.

— Ты мне зубы не заговаривай. Рассказывай, давай, как всё было!

Илонка, пересев ко мне на койку, снова поведала о том, как испугалась, увидев бесчувственную меня и  как рискнула позвонить тому, кому в априори звонить не стоило. Считала, что он обязательно должен узнать, что за беда со мной приключилась.

— … ты бы видела его лицо в тот момент. Я… короче… он начал расспрашивать меня, едва всю душу не вытряс. А я что? Молчу, как партизан. Договорись ведь, что никому ни слова. Думала, придушит. И в больничку тебя определил, к однокласснику своему. И расходы все на себя взял. Ментов отвадил. Никто не в курсе, что ассистентку Студинского Егора зверски избили. И я буду не я, если в скором времени он не нанесёт ответный удар. Вот увидишь. Так что не слишком грузись по этому поводу, о себе лучше подумай…  

Не думала я о себе. За всех думала, переживала, а на себя плевала. И когда шла в туалет держась за стены, и когда мочилась кровью, думала только о том, как отгородить отца от жестокой действительности, как вернуть утерянное доверие и добиться справедливости для брата.

Для всех интересующихся – меня сбила машина. Какая марка? Какого цвета? С какими номерами? А кто его знает. Не видела. Не до этого было. Бабы. Что с нас возьмешь. Только Серёжка смотрел косо, недоверчиво. Обижался, что сразу не позвонила. Что узнал обо всём от отца. Грозился разобраться в этом деле. Ну не бывает так, чтобы ни одного свидетеля. Просто не бывает. Не верил. Как не убеждала в обратном, не верил.

Егор, как и говорил, уехал. Об этом узнала из многочисленных звонков, поступивших на оставленный им телефон. Деловые партнеры, экономисты предприятий, управляющие – каждый интересовался, куда запропастился Студинский и почему не выходит на связь. А я что? Сама не в курсе. Говорила правду, что больше не работаю на Егора Андреевича и не имею понятия, куда он подевался. Всех отправляла к Дудареву.

Не знаю, почему не забрал сотовый и не поставил на мне жирную точку. Ах да, расплата. Куда ж без неё. Это вам не обманутые надежды Удовиченко. Это материальные убытки, которые, к слову, мне не чем погасить, хоть бей, хоть не бей. И в тюрьму не засадил, как грозился. 

А через неделю в палату ворвалась раскрасневшаяся от быстрого бега Тимохина и с ходу, ещё с порога заорала:

— Лидка, весь город на ушах. Сегодня ночью на Удовиченко было совершенно покушение. Такого кипиша я ещё не видела. — Плюхнулась на привычное место и, перейдя на шепот, затараторила: — Говорят, прямо на выходе из «Ришелье». Прикинь? Сейчас в областной больнице. Есть предположение, что специально не грохнули. Припугнули. Все новости только о нем. А ещё ходят слухи, что стреляли из снайперской винтовки и специально целились в спину. Короче… — перевела дыхание, продолжая оглушать меня, — врачи говорят, что ходить он больше не сможет.

Вот так.

Не было облечения или злорадного удовлетворения. Нет. Но с того дня наряду с уже привычной тоской и разрушающим отчаяньем почувствовалось нечто другое. Что-то необъяснимое и в то же время, тревожно-сладкое.

Глава 2

Перед тем как присесть, слегка растерялась. Так долго ждала эту встречу, что сейчас, застыв перед пластиковым стеклом, не знала, с чего именно начать и за какую мысль  ухватиться.

Только благодаря вмешательству Егора смогла пережить эти бесконечные двадцать два дня. Только мысли о том, что брат в безопасности, заставили проваляться в больнице почти с месяц, исправно следуя всем рекомендациям.

За эти дни много чего передумала, многое переосмыслила. Долгими бессонными ночами ревела в подушку, сгорая от любви к человеку, который вряд ли когда-нибудь посмотрит в мою сторону так, как смотрел до этого. Когда не знаешь, каково это – легче. А когда есть с чем сравнивать – такая   безысходность, что на стенку хочется лезть.