Испытание верностью

– Новый год к нам мчится, скоро все случится… – напевал трудовик, расхаживая между столами и натыкаясь на елки.

Он нарядился в костюм Пирата (старая тельняшка, закатанные до колен рабочие штаны и черная бархатная повязка на левом глазе, художественно выполненная молодой коллегой, учительницей труда для девочек), что позволяло ему на полных основаниях прикладываться к висевшей у пояса фляжке с ямайским ромом.

Был ли там на самом деле ром, тем более ямайский, в точности неизвестно, хотя трудовик в достигнутом им наконец жизнерадостном расположении духа и предлагал убедиться в этом каждому встречному-поперечному.

Чаще всего, видимо, из благодарности, он обращался с подобными предложениями к той самой молодой коллеге, одетой в костюм Белки (рыжая мохеровая кофточка, изящная полумаска с пушистыми ушками и рыжий хвост, который мешал сидеть и оттого периодически отстегивался и аккуратно вешался на спинку стула). Но та, смеясь и стреляя глазками сквозь прорези маски, болтала с Ксюшей Бельской из начальной школы и музыкантшей (обе – Снегурочки) и трудовика игнорировала.

Тогда он перемещался за другой столик, где не было мужчин, – там Белки, Снежинки и Снегурочки охотно хихикали в ответ на шуточки Пирата и кидались в него хлебными шариками и конфетти.

14

Заглядывал он и к Ирине Львовне и Татьяне Эрнестовне, также сидевшим вдвоем за уютным угловым столиком. Тут Пират был тих, скромен и почтителен, беседовал о погоде, выражал сдержанное восхищение их костюмами.

Фея Ночи угощала трудовика селедкой под шубой, копченым мясом и мандаринами, а Цыганка Ирина Львовна, когда ей не надо было на сцену, исполнять обязанности конферансье, гадала ему по руке.

На сцену, впрочем, никто особого внимания не обращал. В зале стояло ровное гудение: негромкие реплики, смех, стук столовых приборов. Иногда провозглашались тосты, но время настоящего веселья еще не наступило. Впрочем, в конце каждого выступления публика отвлекалась от тарелок и разговоров и вежливо хлопала.

Ирина Львовна наконец махнула на это рукой, вернулась на свое место уже окончательно и занялась остатками селедки.

К тому же не все пока прибыли, да и представителей сильного пола оказалось до обидного мало.

Из школьных мужчин наличествовал один трудовик, физрук с Манечкой еще не пришли, а вахтер Игнатьич как-то очень быстро набрался и теперь тихо дремал в уголке, так что на него рассчитывать не приходилось.

Присутствовали, правда, чьи-то мужья, но все до тошноты скучные, непрезентабельные, без костюмов и масок. Вдобавок эти мужчины сидели как приклеенные рядом со своими женами и не поднимали глаз от тарелок.

* * *

А между тем здесь было на что посмотреть.

Не одни только фабричного изготовления Белки-Снежинки-Снегурочки хихикали и переглядывались за праздничными столами в ожидании чего-то более интересного, нежели выпивка и закуска.

Сверкала серебряной вышивкой и покачивала черными перьями на шляпе великолепная, вся в шелку и бархате, Фея Ночи. Искрилась золотыми и рыжими искрами натурального меха Лиса Алиса. Бренчали мониста на плоской груди Цыганки Ирины Львовны, то и дело поправлявшей жаркий и неудобный вороной парик, покрытый алым шелковым платком с прицепленными к нему тяжелыми металлическими кольцами.

Очень симпатично и естественно смотрелась завхоз в своем коротком оленьем тулупчике, расшитом замшевыми шнурками и бисером, без маски, но с тяжелым шаманским бубном, прислоненным к стенке за ее спиной.

Екатерина Алексеевна была одна за столиком, рассчитанным на шесть персон. Она невозмутимо пила и закусывала, не обращая никакого внимания на то и дело устремляемые в ее сторону вопросительно-ожидающие взгляды – как же так, обещала ведь привести четверых мужчин, а сидит в одиночестве, даже и без мужа. Время от времени завхоз доставала из недр своего оленьего одеяния новый мобильный телефон и вполголоса, так что никто не мог ничего разобрать, отвечала на звонки или звонила сама.

Первыми не выдержали нервы у учителей младших классов.

Пошептавшись, коллектив начальной школы выдвинул из своих рядов известную бесшабашным и рисковым характером Оксану Георгиевну Бельскую.

Она почтительно приблизилась к столику завхоза. Получив разрешение, присела на краешек одного из свободных стульев и, волнуясь, задала вопрос.

Завхоз, не торопясь с ответом, подцепила на вилку соленый гриб, внимательно осмотрела его со всех сторон, понюхала и только потом положила в рот.

– Н-да, – сказала она, тщательно прожевав гриб и налив себе еще рюмку клюквенной, – моим рыжикам это и в подметки не годится. И кто, интересно знать, их принес?

– Не я, – быстро отозвалась Бельская.

– Знаю, что не ты, – кивнула завхоз. – Разве вы, молодежь, умеете грибы солить? Или, скажем огурцы… Да и ничего вы не умеете и не хотите уметь, лень-матушка прежде вас родилась! Вон, даже костюм не соизволила сама себе сшить.

И завхоз дернула Снегурочку – Бельскую за пришитую к шапочке льняную косу.

15

– А чего было стараться-то? – голосом, звенящим от обиды, возразила Оксана Георгиевна. – Ради кого? Мужчин-то и нет совсем, один Степа…