Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

По идее, конечно, все должно было происходить иначе. Румынский участок был наиболее слабым. На территории Румынии находилась главная нефтебаза вермахта – нефтяные поля Плоешти. Захват их должен был являться главной задачей Красной Армии на Южном фронте. Мехкорпуса должны прорваться через боевые порядки румынских частей, захватить Плоешти и находящийся рядом Бухарест и выйти в тыл германской 11-й армии. Зажатой в прямоугольнике между Карпатами и рекой Прут, ей стало бы не до удара в тыл Юго-Западного фронта. Ее пришлось бы спасать, для чего потребовалось бы в пожарном порядке бросить в Румынию все имеющиеся резервы, вплоть до переброски частей с других участков Восточного фронта, как это произошло в 1944 г.

В любом случае имевшееся соотношение сил позволяло отбить атаки румынских и немецких войск. А с получением мобилизационных резервов главные бои должны переместиться на румынскую территорию.

Боевые действия

Боевые действия в Молдавии и Карелии не менее, а в чем-то и более интересны, чем бои в Белоруссии или Прибалтике. Интересны своей детективностью. Как удалось немногочисленным и слабо вооруженным для наступления румынской и финской армиям успешно вытеснить Красную Армию из районов, удобных для обороны? Река Прут представляет естественную линию препятствий, а леса Карелии с неширокими дорогами и болотами – удобные места для засад и фланговых ударов, что финны прекрасно продемонстрировали в 1940 г. Однако историками этим участкам фронта всегда уделялось мало внимания. Так, в советской 12-томной «Истории второй мировой войны» вообще умудрились не написать ни строчки о боевых действиях в Карелии. Соответствующий параграф назывался «Героическая оборона Ленинграда осенью 1941 г. Боевые действия в Заполярье». Не заинтересовали коллектив историков и боевые действия в Молдавии. Тоже ни гу-гу. Правда, в 6-томной «Истории Великой Отечественной войны» было уделено некоторое внимание этим событиям. Буквально по несколько строк. В частности, сообщалось, что на «Карельском перешейке в течение месяца продолжались оборонительные бои частей 23-й армии… с превосходящими силами финских войск» (т. 2, с. 87). Но объяснить, каким образом 350-тысячная финская армия, наступая на 600-километровом фронте (от Кандалакши до Балтики), получила превосходство, не стали. Правда, попытались объяснить читателям, откуда взялась недюжинная сила у румынской армии: «Их поддерживали 450 румынских самолетов. Южный фронт имел 649 самолетов, из них большинство самолетов старых конструкций» (т. 2, с. 98). Надо полагать, что румынские ВВС были укомплектованы исключительно новенькими машинами. Предположим. Но начальник Генерального штаба в 1960–1971 гг. М.В. Захаров привел в своей работе «Генеральный штаб в предвоенные годы» другие данные: «По состоянию на 1 июня 1941 года ВВС округа имели 774 самолета, из них истребителей МиГ-3—172 и И-16 – 232, штурмовиков И-153 и И-15—116, бомбардировщиков СБ – 155, Пе-2 – 40, Ар-2 – 24, Су-2 – 35. Условия базирования вполне обеспечивали боевую работу этой авиации» (17, с. 217). Показательно, его работу в советское время не напечатали, наложив на его сочинение гриф «для служебного пользования». Наверно, как раскрывающую государственные тайны.

В «Истории» также был приведен один «оперативный» факт: «Положение в полосе Южного фронта еще более осложнилось, когда 4-я румынская армия прорвала фронт обороны 9-й армии севернее Тирасполя» (т.2, с. 102). Вот собственно и все, что можно узнать в многотомной эпопее о боевых действиях на Карельском и Молдавском участках фронта. Остальное надо было додумывать, в частности, то, что, судя по успеху, 4-я румынская армия имела большие пробивные возможности. Выходит, в отличие от СССР Румыния к войне готовилась более основательно?

Умолчание – верный признак того, что есть что скрывать.