Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

Народ принял вызов гитлеризма и победил. Но плодами победы воспользоваться не мог. Политический урожай собрал сталинизм, продлив жизнь своей системы еще на несколько десятилетий. В очередной раз в России сложилась парадоксальная ситуация – победители проиграли. В 1812 г. победа народа в Отечественной войне продлила существование крепостничества. От победы отпочковалась аракчеевщина, а попытка декабристов исправить положение только ухудшила ситуацию. Лишь поражения – будь то в Крымской или Русско-японской войнах – двигали политический прогресс государства. Точно так же поражение в «холодной войне» Советского Союза стало катализатором либеральных преобразований в России. Можно обоснованно утверждать, что фактор «жареного петуха» является крестным путем нашей страны. (Последний случай – своевременный экономический кризис 2008 г., притормозивший процесс деиндустриализации страны и умирание науки.)

Война доказала, что главный ресурс – все-таки люди. Техника любого количества и качества не спасет, если солдат не хочет воевать, если нет сцепки между высшим командованием и низшими звеньями. Такое положение существовало как в 1917–1918 гг., так и летом 1941 г. Поэтому жертвы ускоренной сталинской индустриализации оказались во многом напрасными. Все равно созданная накануне войны техника была утеряна в течение нескольких недель, почти не замедлив темпы продвижения войск противника. Чтобы изменить ситуацию, надо было сначала выстроить отношения с народом. Сталин это понял, и это понимание было продемонстрировано в речи 3 июля («Братья и сестры! К вам обращаюсь я»). Правда, Сталин не изменил своей природе и люди остались для него расходным материалом, но политико-пропагандистские акценты были смещены.

Насколько глухое недовольство народа политическими и экономическими порядками сказалось на боеспособности вооруженных сил? Думается, что в самом начале боевых действий довольно мало. Готовность воткнуть штык в землю возникает, а затем реализуется лишь после того, как власть продемонстрирует свою слабость, неумение делать дело. Не раньше и не позже. Так было в Первую мировую войну в России, потом в Австрии и Германии. Так случилось в 1940 г. с французской армией. Марксист мог бы написать трактат на тему, как рабочие и крестьяне Франции не хотели воевать за чуждые им интересы правящего класса буржуазии, но такие выводы не отражали бы действительного положения вещей.

Прежде чем население и прежде всего русский народ в СССР «колебнулся», а солдаты начали массово сдаваться в плен, надо было дезорганизовать управление вооруженными силами настолько, чтобы армия утратила значительную часть своей боеспособности. Сталину в период 1939 г. – весна 1941 г. сделать это удалось (так и хочется написать «блестяще»). Могучее государство со своей огромной военной махиной по реальной силе оказалось на уровне «банановой» республики. Только после этого 3,5 млн солдат сделали вывод, что за «дураков» умирать не стоит. А некоторые дозрели до такой мысли позже, как генерал Власов в 1942 г. В 1941-м он успешно командовал обороной Киева и неплохо – армией под Москвой. Но затем и его дурости вышестоящих достали. Он сделал вывод, что «эти» войну не выиграют.

Однако Власов и тысячи перешедших на сторону противника солдат и офицеров просчитались. «1917 года» не получилось. Сталин сумел удержать ситуацию под контролем. Более того, ему удалось реанимировать систему «на ходу», сделав ее в конце концов достаточно эффективной. После чего и народ закончил свои «колебательные движения», и для части его, отнюдь не маленькой, Сталин стал кумиром на долгие десятилетия.

Сталин как наше все

Вторая мировая война стала лебединой песнью империй военно-политического типа. После этого на первое место в борьбе за гегемонию вышли не военные, а финансово-экономические и информационные факторы.

Другой особенностью Второй мировой войны было столкновение сразу нескольких разновидностей военно-политических империй. (Если под империей понимать государство, захватывающее территории за пределами своих национальных границ в «особо крупных размерах».) Традиционные империи – с колониями, но демократическими учреждениями власти в метрополии, представляли в то время Великобритания, Франция, Нидерланды, США. (Правда, Соединенные Штаты после Первой мировой войны официально отказались от политики территориального расширения.)

Вызов им бросили имперские государства нового типа – фашистские (Германия, Италия) и, как ни странно, социалистическое. То были неудачники мировой геополитики, чья правящая элита страстно хотела исправить историческую «несправедливость». Эти государства отличала крайняя степень централизации материальных и духовных ресурсов, без чего изменить в кратчайшие сроки соотношение сил в мире не представлялось возможным. И произошло «тоталитарное чудо», смутившее в те годы немало умов.