Испытания

— Решение съезда партии, сам понимаешь. И на министерство давят каждый день, требуя оперативности. — Аванесов помолчал. — Но быстрота — хорошо, а ведь за добротность производства и самой модели спросят тоже с нас… Так что вот, Игорь, ты назначен председателем экспертной комиссии. Нужно проверить весь проект и с технологической, и с конструкторской стороны. Отказываться не имеет смысла, — быстро добавил Аванесов, заметив, что Игорь Владимирович наклонился вперед, — все равно не примут твой отказ, разве что по болезни. Специалистов даем тебе самых лучших: Левезов поедет, Зоидзе, технологи зиловские — всего сорок человек. Для Аллы тоже есть место. — Аванесов улыбнулся хитро. — Правда, три зимних месяца на Волге — тоже интересно, хотя, конечно, условия не столичные. Сам бы поехал, да уже не доверяют, квалификацию потерял на этой чиновничьей работе.

Игорь Владимирович поставил стакан на столик, вздохнул.

— Брось, Карен, не хитри. Почему именно я? Почему не тот же Левезов? На мне же институт. — Игорю Владимировичу действительно не хотелось входить в эту долгую, ответственную и, пожалуй, неинтересную работу.

— Ну, дорогой, а кто лучше тебя разбирается в малых автомобилях, кто лучше знает историю этого дела? Ты, наверное, и сейчас помнишь всю последовательность развития моделей «Фиата». — Аванесов встал, пересел поближе.

— A-а, чепуха! — рассердился Игорь Владимирович. — Чего ты виляешь? Говори, кто меня сосватал.

— Министр предложил твою кандидатуру… Персонально! А я поддержал, потому что считаю: ты — самый подходящий специалист по знаниям и по всем другим параметрам… — Аванесов выдержал паузу, видимо, заставил себя улыбнуться и добавил свое обычное: — Дорогой…

— Интересно, какие это другие параметры?

— Ну, Игорь, ведь с иностранцами предстоит иметь дело. Тут нужен человек обходительный и настойчивый.

— Знаешь, мне как раз и надоело быть обходительным. Я из-за этого полжизни проворонил. Можете не надеяться. Вот устрою на днях разгой в институте, тогда узнаешь, какой я обходительный. Серьезно, Карен, устал я от дипломатии, — с нажимом сказал Игорь Владимирович, заметив лукаво-недоверчивый взгляд Аванесова. — А еще понял, что вредно это, объективно вредно для дела. Погоди, скоро знать не будете, куда от наветов на меня деваться, секретаря специального наймете, чтобы анонимки читал.

— Не беспокойся, дорогой, этого и так хватает, — улыбнулся Аванесов. — Просто тебя не беспокоили, доверяли.

— Ну а теперь будет побольше, — тихим голосом сказал Игорь Владимирович; где-то в глубине души он все-таки надеялся, что уж на него-то не пишут жалоб и кляуз, признание Аванесова огорчило его.

— Ну, тогда и будем присылать комиссии, разбирать, объявлять тебе выговоры. А пока закругляй дела в институте; три месяца Сергеев вытянет один: начало года, все на мази. Месяц тебе на срочные дела — и где-то двадцать пятого января ты должен уже быть здесь, познакомиться с группой. Дадим тебе исходные, на инструкции тоже бумаги не пожалеем, оформим документы — и счастливого пути. Вот так, дорогой. Приказ по министерству будет завтра. — Аванесов хлопнул Игоря Владимировича по колену. — Не хмурься, Игорь, больше послать некого. Поработать придется хорошо, но представляешь, масштабы-то, миллион единиц в год!

— Понимаешь, Карен, я действительно здорово изменился, и мне совсем не по нутру эта представительская кампания. Автомобильчик хочется довести до конвейера, — серьезно, не принимая веселого тона последних слов Аванесова, ответил Игорь Владимирович.

— Ошибаешься, Игорь, предстоит трудная работа, ответственность тоже большая. Сам убедишься. — Аванесов встал, пошел к письменному столу, достал из ящика фотографию и, смущенно усмехаясь, подошел к Игорю Владимировичу. — Я вот дедом стал — и то ничего, держусь.

На фотографии черненький кудрявый мальчик полутора лет улыбался радостно и беззаботно, как умеют это только маленькие дети. Игорь Владимирович вернул фотографию, сказал:

— Весь в тебя, и хитрецом, наверное, будет таким же, как дед. Да, Карен, вот и внуки пошли… Быстро все идет как-то, я оглянуться не успел, а игра уже сделана.

— Ну, тебе-то прибедняться. Я и то собираюсь поскрипеть десяток-другой, а ты еще дел наворочаешь. — Аванесов взмахнул фотографией. — Рано нам на печку заваливаться.

— То-то и оно, что рано. Я как раз в последнее время думал об этом, так как-то обстоятельства сложились, что поневоле думал. И вот, брось я сейчас всю эту команду свою на произвол судьбы — пусть барахтаются, — так им еще годы придется дозревать, а то и вообще руки опустят, закопаются в семью, в комфорт, начнут заработки пожирнее искать. Сам через это прошел — знаю. — Игорь Владимирович облокотился на колени, подпер лицо ладонями и, глядя на блестящий паркет кабинета, задумчиво добавил: — У меня еще, одним словом, долги не выплачены.