Испытания

— Да понимаешь, пришла журналистка, молодая, красивая. Ну, ребята и расхвастались ей, чуть преувеличили. А на самом деле пока еще и конь не валялся. Но тема в плане. Я, когда привозил план, говорил в твоем департаменте, только тебя самого не было.

— Да, да, так интересно получается. А с меня замминистра тут голову снимает. Что, говорит, за работа? Подходит или не подходит по «типажу»? А я что могу сказать?

— Ну, пока-то голова на месте?

— Пока да. Еле упросил оставить, до твоего приезда. Так что спасай, теперь на тебя надежда.

— Что ж, я готов. Мы эту тему после статьи еще раз на совете обсудили — заключение благоприятное.

— Вот и прекрасно. Доложишь на коллегии, будет там вопросик и о твоем институте. Значит, седьмого утром. До свиданья, дорогой. Привет Аллочке.

Положив трубку, Игорь Владимирович с минуту сидел, задумчиво улыбаясь. Он понимал, что до благополучного завершения дела еще далеко, но все-таки было приятно, что пока события развивались именно так, как ему хотелось. Однако еще предстоял непростой разговор в министерстве.

Утром перед коллегией Аванесов был занят, так что Игорю Владимировичу не удалось предварительно поговорить с ним, — само по себе это не имело значения; в поддержке Аванесова сомневаться почти не приходилось, но Игорь Владимирович привык перед серьезными совещаниями запасаться как можно большим количеством сведений, а как раз сейчас информации не хватало. Игорь Владимирович лишь приблизительно предполагал, что скажут участники коллегии. Многие были старыми знакомыми: с одними довелось вместе учиться, с другими — работать; двигателист был когда-то студентом Игоря Владимировича, у директора автозавода он был оппонентом на кандидатской…

Люди, сидевшие за длинным столом, шуршали бумагами, еще раз просматривая их перед заседанием, доставали авторучки. В высокие окна просторного зала входил хмуроватый зимний свет, виделось бледное молочное небо, и глухо шумел транспорт по напряженной столичной магистрали.

— Начнем, пожалуй, — сказал замминистра. Сегодня он проводил коллегию.

Сидящие за длинным столом придвинулись ближе, перестали шелестеть бумагами. Игорь Владимирович откинулся на спинку мягкого стула. Вопросы, обсуждавшиеся первыми, его не касались, и он мог позволить себе немного расслабиться.

Он думал о том напряжении, в котором прожил последние дни, о непроходившем раздражительном и резком настроении, появившемся тоже в эти дни, и уже смутно понимал, догадывался, что это не просто временное настроение… Что-то менялось в нем; он не знал, к лучшему или худшему вело это настроение, но ощущал теперь в себе какую-то целеустремленную ясность и решительность, и в этой решительности было и какое-то преимущество перед порывом молодости. Игорь Владимирович чувствовал, что решительность эта не иссякнет теперь до самого конца.

Когда заговорили об институте, Игорь Владимирович коротко и четко ответил на вопросы, доложил о графиках разрабатывавшихся проектов. Он помнил почти все наизусть и старался, чтобы ответы его были исчерпывающими. Правда, при этом он считал, что все это сейчас не имеет значения, и ждал, когда речь зайдет об автомобиле Григория. И этот момент настал.

— Да, Игорь Владимирович, — сказал замминистра, беря со стола машинописный листок и, как все дальнозоркие, отводя руку с листком подальше, — что это там у вас газетной рекламой занимаются? Объясните, пожалуйста, о какой работе идет речь и что это за автомобиль.

— Собственно, об автомобиле пока говорить рано, — Игорь Владимирович выдержал паузу. — А в том, что не совсем точные сведения попали в печать, пожалуй, виноват я. Недосмотрел, вернее, не предвидел такого оборота.

— Позвольте. Выходит, эти ваши молодые конструкторы просто дезинформировали газету, а через нее и людей?

— Не совсем так, — ответил Игорь Владимирович, раскрывая папку. — Но, чтобы объяснить все, мне придется дать немного предыстории. Все вместе займет пять минут.

— Ну, пожалуйста, — согласился замминистра.

Это и был тот момент, которого Игорь Владимирович ждал.