Испытатели

Два вражеских самолета зашли в хвост одному нашему и, зажав его в огненные клещи, яростно клевали, пытаясь сбить.

Супрун еще издали поймал врага в прицел и, когда расстояние сократилось до семидесяти-восьмидесяти метров, нажал на гашетку всех пушек и пулеметов.

В следующее мгновение он увидел, как этот самолет внезапно задрал правое крыло, клюнул на нос и, нелепо кувыркаясь, пошел к земле. Другой резко отвернул в сторону. Супрун взял ручку на себя, но, по привычке оглянувшись, снова перешел в резкое пике.

Три вражеских истребителя заходили ему в хвост, и голубые стрелы трассирующих пуль заканчивались не так уж далеко от крыльев его машины. Выждав несколько секунд, он повернул голову. Истребители еще хоть и гнались за ним, но заметно отстали. Супрун с силой потянул к себе ручку. Будто многотонный груз свалился на его голову, стараясь вдавить ее в плечи. Перед глазами заплясали темные круги, но преимущество в высоте снова перешло к нему. Взглянув вниз, летчик увидел, что гнавшиеся за ним машины проскочили далеко вперед.

Одна из них, окутанная дымом, резко снижалась, тянула на посадку. Слева и чуть позади себя Супрун заметил комэска 2, бросившегося к нему на выручку. Бой утих. Враг, потеряв четыре машины, бежал.

Все наши машины благополучно возвратились на аэродром. Супрун, приземлив самолет, соскочил с крыла и быстро осмотрел машину. В ней оказалось около сорока пробоин.

-- Осмотрите внимательно самолет и доложите, -- приказал он технику.

Осмотрев вместе с комэсками другие самолеты, летчики направились к себе, по дороге горячо обсуждая бой. У самого входа в палатку их нагнал техник.

-- Посмотрите, товарищ командир, -- обратился он к Супруну и протянул небольшую металлическую трубку.

Это была очень важная трубка, и Супрун, взяв ее в руки, почувствовал, что ему даже немножко не по себе.

Трубка соединяла штурвал управления с рулем высоты. Попавшая в нее разрывная пуля рваным зигзагом почти поперек перебила трубку. Две ее половинки едва держались на узкой, случайно уцелевшей полоске металла.

-- На таком волоске висела моя жизнь! -- шутя воскликнул Супрун, поднимая и показывая всем трубку.

-- Да, товарищ командир, -- сказал ему в тон комэск 2. -- Не иначе, как в рубашке родились!

-- Действительно, вам повезло, -- произнес комэск 1. -- Такой счастливый случай положено могарычом отметить. К тому же и бой неплохо провели, -- весело заключил он.

-- Что ж, можно, -- ответил Супрун. -- Водочки у нас немножко еще осталось...

-- А закусывать все той же кашей? -- погрустнев, спросил комэск 1.

-- Нет. Есть кое-что получше! -- загадочным тоном сказал Супрун, быстро вошел в палатку и развернул сверток с селедкой.

Летчик и его жена

"Як-6", пилотируемый Ковалевым, сел и подрулил к указанному месту на стоянке. Винты последний раз качнулись и остановились. Люди вылезли из кабины на крыло и спрыгнули на снег. Отражая солнце, снег слепил глаза. Жмурясь, летчики пошли погреться и поесть в зимний аэродромный рай: в буфет. Вместе с другими Ковалев приплясывал в прихожей, отряхивая снег с унтов. В эту минуту на него вдруг навалилась коренастая фигура. Со свету кажется, что в прихожей темно. Ковалев напрягает глаза и узнает Жору, или, точнее, Георгия Николенко. Они с ним были большие друзья, четыре с лишним года не виделись, и были оба рады встрече. Пока они усаживались за стол, Ковалев убедился, что Жора внешне почти не изменился. Такой же румяный, курносый, задорный. Только теперь он военный летчик-испытатель. Его работа состоит в том, что он проверяет качества разных типов истребителей, предлагаемых конструкторами на вооружение наших воздушных сил.

Друзья пьют горячий кофе, греют руки о стаканы и вспоминают прошлое.

Раньше Жора работал инженером на самолетном заводе. Он был по уши влюблен в авиацию. Все свои свободные часы он проводил за городом, на аэроклубном аэродроме. Там он окончил летную школу и остался в ней инструктором. По воскресным дням Жора учил летать без отрыва от производства таких же энтузиастов, как он сам.

Среди десяти его учеников были две девушки. Одна из них, Зина, ткацких дел мастер, обладала довольно приятной внешностью. Особенно хороши были ее светлосерые смеющиеся глаза и шелковистые, каштанового цвета локоны. Короче говоря, она нравилась не одному только Жоре. И это последнее обстоятельство, как многим казалось, не совсем хорошо влияло на ее характер. Но Жора этого, по-видимому, не замечал. Он с явным пристрастием обучал ее полетам. Он стал как-то изящнее одеваться и употреблять в разговоре ласковые и уменьшительные словечки, чего раньше за ним не водилось. Дело кончилось тем, что примерно через год они поженились.

Свой месячный летний отпуск молодожены провели в аэродромных лагерях, расположенных в живописном месте, в сосновом бору, на берегу канала Москва--Волга. Жора был уже командиром звена, Зина -- в его звене летчиком.