Испытатели

Промедление в посадке могло окончиться печально, и летчик торопливо сел. Машина скачками одолела летное поле и остановилась у его границы. Бледный, как полотно, летчик спрыгнул на землю и вместо ответов на вопросы только досадливо отмахивался.

Инженеры-экспериментаторы не оставляли своих исканий. После многолетней упорной работы инженер Чижевский добился хороших результатов. Построенный им самолет-парабола был одномоторным; сверху он тоже напоминал «полблина». Размером самолет был хоть и меньше предыдущих, но держался в воздухе лучше их. Стефановский, испытывая этот самолет, быстро убедился в том, что он так же надежен и прост, как многие проверенные им самолеты обычной схемы. Самолет нормально взлетал, делал мелкие и глубокие виражи, хорошо садился. Он успешно прошел испытания вплоть до фигур высшего пилотажа. Здесь летчик сделал перерыв, чтобы основательно к ним подготовиться. Он стал копаться в отечественной и зарубежной литературе и нигде не нашел указаний о пилотажных свойствах подобных машин. Тогда он обратился к ученым авторитетам и получил ряд противоположных мнений, которые можно было проверить лишь одним путем: экспериментальным. Осмотрев внимательнее, чем обычно, укладку парашюта, Стефановский поднял машину на самую большую высоту, на которую она только была способна, и приступил к делу. Решив начать с петли, он разогнался и взял ручку на себя. Машина, как он заметил, нормально пошла вверх, но перед тем, как перевалить на вторую половину круга, резко перевернулась через крыло и вместо петли сделала иммельман. От восторга летчик даже подскочил на сиденье.

— Ага! — воскликнул он, как будто его мог кто-нибудь услышать. — Раз делает иммельман, значит и петля наверняка будет!

И, снова разогнавшись, он потянул к себе ручку, только более плавно, чем прежде. Бесхвостка сделала петлю, вышла из нее в пике и, повинуясь летчику, перешла в горизонтальный полет.

— Три фигуры есть, — считал Стефановский, загибая пальцы левой руки: — петля, иммельман, пике!

Через несколько минут добавилось еще три фигуры: бочка, переворот через крыло, боевой разворот.

«Парабола» нормально выполняла основные и наиболее употребляемые фигуры пилотажа.

Летчик взглянул на бензиномер: горючее подходило к концу. Тогда он ввел машину в спираль и, снижаясь, с каждым метром приходил все в лучшее настроение, как это бывало всякий раз, когда ему удавалось вносить ясность в новое дело и стирать в авиации еще одно белое пятно.

Конус

В газете летчиков-испытателей было напечатано большими буквами:

«Будни летно-испытательной работы пронизать отвагой, выдержкой, хладнокровием, настойчивостью, мастерством».

Эти слова очень часто оправдывались на деле. И событие, происшедшее летним прохладным утром во время стрельбы, грохотом и треском которой Супрун и его товарищи заполнили небо над аэродромом, было тому подтверждением.

Вновь предложенный вариант вооружения уже испытанного и закаленного в боях истребителя должен был значительно повысить боевую мощь последнего. Именно в этом и хотел убедиться Степан Супрун.

Если вы когда-нибудь видели, как охотятся и резвятся над морем чайки, то при известном воображении сможете представить себе происходившие полеты.

Самолеты, короткие и блестящие, с крепкими, будто мускулистыми телами, один за другим, торопливо, точно вперегонки, взбирались вверх, на мгновение замирали там и, сверкнув крыльями на солнце, клевали тупым приплюснутым носом, с воем и стоном кидались вниз.

Летчики ловили в перекрестье прицелов наземные мишени — старые, отслужившие свой срок самолеты, — нажимали гашетки.

У крыльев и мотора возникали длинные и прямые огненные струи, а через несколько секунд на земле были слышны короткие, частые вздохи пушек и треск пулеметов, похожий на звук разрываемого батиста.

Мишени все ближе. Они растут, увеличиваются в сетке прицела, как кадры крупного плана на киноэкране, и самолеты, сверкнув на солнце, выходят из пике и снова, один за другим, торопливо взмывают ввысь.

— Довольно!

Супрун подает знак. С земли поднимается еще один истребитель. Он тащит за собой конус из крепкого полотна, привязанного длинной фалой.

Встречный воздушный поток проходит через отверстия большого и малого оснований и надувает конус туго, как парус.

Это воздушная мишень. Вот ее-то и поджидают теперь летчики.

Они атакуют сверху, снизу, с разных сторон. Пули и снаряды дырявят полотнища конуса. Буксировщик увертывается, маневрирует. Следом за ним мотается мишень, и вдруг, на крутом развороте, фала — длинная и прочная веревка, — подброшенная воздушной волной, перехлестывает через крыло.

Новым маневром летчик пытается освободиться от веревки, но запутывается еще больше.

Самолет теряет управление, его начинает разворачивать, вводить в спираль. Летчик пытается удержать машину, которая сейчас барахтается в воздухе подобно человеку, связанному по рукам и ногам, брошенному в воду и старающемуся как можно дольше держать голову над водой.