Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

– И слава богу, – сказал Петрович. Но совесть подсказала, что надо бы добавить еще хоть тысчонку баксов – для начала, потом найдется способ передать ей еще.

Он позвонил теще.

Теще он снял комнату по соседству; в квартире, кроме нее, жила молодая пара. Петрович рассудил – мало ли что случится с тещенькой, будет хоть кому принести продукты или вызвать скорую.

– А Настя ко мне не приходила, – ответила удивленная теща. – Коля, где Настя?! Ее надо немедленно найти! Она же на седьмом месяце!

– Тамара Григорьевна, как вы думаете, куда она могла пойти?

– Я не знаю! Я позвоню всем подружкам!

Настю искали по всему городу три дня. Залезли на сайты всех транспортных компаний и всех больниц. Петровичу уже лезло в голову совсем нехорошее. Теща перебрала всех родственников, к кому бы Настя могла сбежать. Родственники клялись, что с самого дня свадьбы ее не видели.

Петрович позвонил Минскому.

– У нас был скандал. Я так думаю, она сбежала к этому своему, отцу ребенка. Пусть он теперь с Терещенко стреляется, так и передай.

– Передам, конечно.

– И скажи ему, что я был готов стреляться. Понимаешь? Я дуэльный кодекс прочитал, все понял. Если бы она была моей женой – да без вопросов! Но она же ничья жена!

Это «ничья» влетело-таки в копеечку. Сенцов по своим хитрым каналам развод оформил, но конверты с деньгами так и улетали.

– Я знал, что ты справишься с ситуацией, – загадочно ответил Минский.

После чего Петрович несколько дней, встречаясь то с поставщиками, то с корпоративными клиентами, говорил, что, будь Настя его женой, матерью его будущего сына, он бы не то что с Терещенко, а со всей городской Думой за нее стрелялся. Петровича хлопали по плечу и одобряли. В конце концов он понял, что история с дуэлью даже пошла ему на пользу. Вот и дочке Анечке пошла – мальчишки поставили друг другу большие синяки, но ходили гордые, ролики, числом тридцать два, – в первых строчках поисковиков, а дочка стала королевой колледжа и получила три предложения руки и сердца. Люба от восторга почти помешалась и, чтобы встретить будущих сватов достойно, сделала стрижку и покрасила волосы в модный пестрый цвет.

Конечно, и Петрович, и Тамара Григорьевна пытались найти Настю. Но она сгинула бесследно. И главное, Петрович не мог к этому делу привлечь дружественную охранную фирму с ее частными детективами. Сам же раструбил на весь город, что избавился от неверной жены, – так для чего ее теперь искать?

Он сидел в своем кафе над тиром, угощаясь кофе с коньяком, закусывая бутербродиками с черной икрой, когда вошли двое мужчин, один – лет сорока, другой – помоложе.

Старший посмотрел на экран своего смартфона и буркнул:

– Он.

– Здравствуйте, Николай Петрович. Мы секунданты, – сказал младший.

– Вы к кому? – осведомился Петрович, полагая, что им нужен кто-то из клиентов.

– Да к вам. Вот картель.

Озадаченный Петрович вскрыл конверт.

– Господин Антимонов? Погодите… Это же фамилия моей бывшей жены!

– Да, Анатолий Антимонов – брат Анастасии, – сухо произнес старший секундант.

– Нет у нее никакого брата. Был бы – я бы знал.

– Есть. Настин отец ушел из семьи, встретил другую женщину, женился, родился сын Анатолий. Настина мама об этом даже не знала. А Толик знал, что у него есть сестра, и по социальным сетям отыскал ее. Они встречались тайком, чтобы старших не беспокоить. И вот Настя к нему приехала, – объяснил младший. – Так что в полном соответствии с кодексом, за честь сестры…

– Вы дочитайте картель до конца, – посоветовал старший. – Выбор оружия и места – за вами. Анатолий приедет через неделю. Значит – будьте готовы.

Рига

Алекс де Клемешье Вьё возраст

В дни, подобные этому, самое важное – уловить мгновение последнего затишья, плюхнуться в кресло, расслабиться, закрыть глаза, глубоко вдохнуть и досчитать до скольких-нибудь. До скольких – это уж как получится, потому что уже в следующий момент кто-то – зачастую ты сама – даст отмашку, и все закрутится, завертится, взорвется трелями звонков, зашуршит, загомонит…

Я люблю свою работу.

Я ненавижу свою работу.

В дни, подобные этому, все на грани, на волоске, впопыхах, до зубовного скрежета, до истерик, и кажется, что не успеется, не склеится, не получится, но проходит самый пик, и ты понимаешь, что срастается, срастается… Срастается!

В такие моменты ощущаю себя счастливой, и все вокруг поет, и выветриваются из памяти долгие монотонные дни подготовки, неподъемные в своем обилии и многообразии данные, колонки скучных цифр, шершавые простыни бессонными ночами, забываются нервные срывы и нытье сотрудниц, забывается все дурное. Как будто шоколадку съела. Но сегодня до той шоколадки предстояло еще пережить самый пик.

Не успела я выдохнуть и дать отмашку, как зацепилась взглядом за распахнутые глаза жёнфи́ль Эльвиры, нашего секретаря.

– Ленка состарилась! – полуобморочно шепнула она, трясущейся рукой возвращая телефонную трубку на аппарат.

Оказывается, пока я расслаблялась перед бурей, Эля с кем-то вполголоса общалась по телефону.