Испытательный срок (СИ)

— Если я получу ещё одну жалобу на вас, я буду вынуждена отказать вам в продлении договора, — Наталья Петровна сурово зыркнула на подчинённую из-под тяжёлых век. — Сами понимаете, лучше никакого сотрудника, чем сотрудник с отрицательной эффективностью.

Это она-то с отрицательной?! Ира закусила губу, чтобы от обиды не разреветься прямо здесь. Если бы получилось совладать с голосом, она без сомнений выложила бы, кто на самом деле прохлопал сроки по подписанию!

— Вы свободны. Хороших выходных, — добила Анохина.

После такого напутствия только и оставалось, что молча выползти из кабинета. Может, чёрт бы с ней, с трудовой? На следующем месте можно сказать, что не сошлась характерами с коллективом, и не солгать ни единым словом. То-то Чернов будет доволен, когда жалкая ведьма попросится по собственному… Дать, что ли, человеку повод для радости?

Часы показывали двадцать минут шестого. Мало того, что проторчала под дверью у начальницы лишних полчаса, пока та беседовала с кем-то важным, так ещё и дела наверху не закончены… В кабинете никого уже не было. Набравшись наглости, Ира заглянула к Верховскому; в логове царила тишина, только истерзанная за день кофемашина деликатно просила ухода. Вчера Чернов высказался на этот счёт, ни к кому конкретно не обращаясь, но ясно дав понять, кого считает виновницей. Ира вздохнула и выдвинула отсек с мокрым жмыхом. В пакете с зерном осталось всего ничего, значит, ещё и заявку снабженцам надо писать…

Запасы в переговорной тоже порядком истощились. Пара коробок с пахучими чаями, горячо любимыми Оксаной, нашлись в тумбочке, а вот сахар кончился. Значит, точно писать заявку, не то какая-нибудь важная персона заявится пообщаться утром в понедельник, не найдёт сахара и расстроится, а следом расстроятся Верховский и Анохина. Как же, нарушение рабочего процесса… Ира поправила торчащие из-под стола сетевые кабели, достала несколько чистых листов бумаги и собрала разбросанные ручки. После пары встреч, на которые её звали вести протокол, комната понемногу перестала вызывать неприятные ассоциации, но оставаться здесь в одиночестве всё равно было неуютно.

Оживший телефон изрядно напугал её, вырвав из невесёлых мыслей. Звонил Старов; решив, что Миша вряд ли испортит ей остатки настроения, Ира взяла трубку и поздоровалась, как могла, вежливо.

— Привет! А… Ты, наверное, ушла уже, — сказал Миша виновато и как-то бестолково; наверное, не сразу сообразил посмотреть на часы. Кажется, он под вечер взял какую-то выездную заявку, вот и утратил счёт времени.

— Нет, я на месте ещё, — заверила его Ира. — Что-то нужно сделать?

— О, супер! — обрадовался Старов. — Слушай, я там оставил бумаженцию одну, можешь найти и прочитать?

— Ага, могу…

Бумаженция отыскалась на боковом столе, наполовину заваленном Мишиным добром, наполовину аккуратно устеленном распечатками Зарецкого. Вытащив лист из-под пустой полулитровой кружки и посетовав, что часть заметок расплылась из-за чайных потёков, Ира продиктовала Мише чей-то телефон. Писал Старов, конечно, как курица лапой, но, по крайней мере, цифры друг от друга отличались.

— Спасибо! С меня шоколадка, — пообещал Миша, и Ира невольно улыбнулась. Этот притащит, с него станется.

— Да не за что. Я положу, где было, хорошо?

— Ага. Ну давай, не засиживайся там долго!

Да-да, помним: работать следует в рабочие часы. Ира сунула телефон в карман брюк и осторожно пристроила важную бумажку на свободное место, предусмотрительно переставив кружку на пробковую подставку. Подставка была весёленькая, в виде добродушно улыбающегося медведя, чем-то похожего на самого Мишу. Наверняка Ксюшин подарок; вряд ли Старов сам покупает себе милую бездельню, а кроме Тимофеевой на подобные подвиги тут вряд ли кто-то способен. Ира нагнулась над столом, поправляя угрожающе накренившуюся стопку цветных брошюрок, и нечаянно зацепила локтем безукоризненно ровный ряд распечаток. Успела удержать от падения, ухватив самую толстенькую в последний момент; то-то было бы возмущений… Ира тщательно выровняла бумаги по краю стола, возвращая нарушенный порядок, и почти уложила на место последнюю стопку, когда вдруг увидела на верхнем листе соседней собственную фамилию.

Лист был чист от пометок, которыми пестрели едва ли не все прочие бумаги. Даже не досье — полная выписка по аттестационному тестированию с указанием отмеченных ответов. Рядом лежала точно такая же, но на нелегала Кузнецова, и та как раз была исписана вдоль и поперёк стремительным почерком Зарецкого. Ну ладно Кузнецов, там понятно, зачем понадобилось изучать ответы, но Ира совершенно точно не нелегал и вообще не значимая сколько-нибудь персона! Если бы Зарецкий соизволил оставить хоть какую-то заметку, можно было бы попытаться понять… Хотя нет, поди разбери этот сплошной заборчик из остроконечных крючков! Вроде и нет ничего такого в этой выписке, там даже из личных данных только имя да паспорт, но всё равно неприятно как-то. Почти как обнаружить, что кто-то рылся в её вещах…

Тихий щелчок замка Ира пропустила, а потом удирать стало поздно.