Испытательный срок (СИ)

«Лучше бы продолжался дождь», — подумал Страд, укладывая вещи в черный с серебром фургон, в котором вчера приехали мракоборцы.

Кучер — долговязый дядька с большим носом и выдающимся подбородком — сидел на козлах, ежился и бормотал ругательства всякий раз, когда усиливался ветер. Два каурых тяжеловоза со стрижеными гривами стояли, опустив головы.

Неподалеку готовился к отъезду экипаж из лаборатории Риалдуса. Мастер Ладор решил не вызывать «фургон скорби», а самостоятельно доставить тело Матиса некромантам. Сейчас оно уже лежало внутри, в специальном черном мешке, похожем на блестящую пиявку чудовищных размеров. Вспомнив, как хигнаур силой мысли отправил мешок с мальчиком в фургон, Страд помрачнел.

Прощание со старостой Тагром вышло коротким и безрадостным. Великан обнял Дролла, вымученно улыбнувшись, хлопнул Страда по плечу, велел слушаться наставника.

Потом на площади, шатаясь, показался пьяный Трамбр. Остановившись футах в тридцати, толстяк начал орать. Он поносил мракоборца и «всех его дружков» последними словами, сыпал проклятьями и угрозами. Попробовал запустить в Дролла комком грязи, но не успел — двое стражников скрутили его и поволокли прочь.

Дролл проводил пьяницу мрачным взглядом и стиснул челюсти, отчего вспухли желваки.

Староста Тагр принялся было успокаивать его, заверять, что никто не виноват в случившемся ночью, но мракоборец жестом остановил полумага.

«Все правильно, — Страд кинул взгляд на столб-сигнальщик с четырьмя неподвижными тушами на цепях и забрался в фургон. Четверо мракоборцев уже были внутри и спали, расположившись на лавках вдоль стен. — Слова лишь хуже сделают…»

Ему самому было плохо, почти как семь лет назад, — только к горечи еще примешивалось чувство вины. Страд надеялся, что оно ослабнет, когда деревня Чешуйка останется в нескольких милях за спиной. Но этого не произошло…

Наоборот: уверенность в том, что Матис умер из-за него, крепла с каждой минутой.

Так сглупить… И от чего? От страха? Растерянности? Для ученика мракоборца это не оправдание.

«Мы могли выиграть почти сутки, — размышлял Страд. — И тогда, вполне возможно, искра жизни Матиса благополучно вернулась бы в тело. Но я все испортил», — он покачал головой, чувствуя, как душевная горечь словно разъедает внутренности.

Почему он забыл про слабые ноги светящегося существа, когда рассказывал о случившемся в первую ночь? Если бы Страд не упустил этой детали, староста Тагр тотчас опознал бы в призраке Матиса. Ритуал изгнания состоялся бы раньше. И искра жизни мальчика не провела бы вне тела лишние два десятка часов.

Которые, скорее всего, и погубили Матиса…

«Нет, — Страд покачал головой, слушая храп толстого длинноусого мракоборца, сидевшего напротив. — Матиса погубило не время. Матиса погубил я».

Мрачные мысли, будто мелкие, но хищные и жадные твари, вгрызались в душу. И эта пытка длилась всю дорогу до Баумары.

Экипаж из лаборатории Риалдуса следовал сразу за фургоном Корпуса Мракоборцев. Тягл работал ручищами в бешеном темпе, не зная усталости. Полумаг-погонщик сидел на козлах и наблюдал за движениями гиганта.

В любое другое время Страд тоже не отрывал бы от «рукача» глаз. Но не теперь: он лишь дважды посмотрел в окно — когда казалось, что топочущий тягл слишком приблизился к черному с серебром экипажу.

Голова после трех суток без сна была тяжелой — череп словно наполнили острыми камнями. Но Страд даже не пытался поспать. Знал, что не сможет.

Он хотел понять, как быть дальше. Что ему делать? Оставаться у Дролла в учениках? Но достоин ли он?

Страд не думал оправдывать себя. Это казалось жалким.

И мерзким, когда он вспоминал, что теперь на его совести жизнь ребенка.

А каково сейчас Дроллу? Мракоборец не мог не понимать, кто виноват в том, что искра жизни Матиса провела вне тела слишком долгое время. Мальчика погубила глупость низкорослого деревенского сопляка, которого Дролл взял, чтобы учить.

За всю дорогу мракоборец не проронил ни слова. Сидел, подавшись вперед, уперев локти в колени и сцепив пальцы. Взгляд янтарных глаз вбуравливался в железный пол фургона. Время от времени Дролл сводил брови и двигал подбородком.

Страд и хотел, и не хотел знать, о чем думает мракоборец. Что мог Дролл чувствовать по отношению к нему? Досаду? Злость? Разочарование? Презрение?

Или все вместе — что, наверное, было ближе к действительности.

Мракоборец поверил в него. Пустил в свой дом, стал обучать. И чем Страд отблагодарил его?

Ничем. Лишь доказал, что даже один из самых опытных мракоборцев Баумэртоса может ошибаться в людях.

Дорога расширилась, повела вверх. Фургон мракоборцев обогнал несколько повозок и телег, направлявшихся в столицу.

— Восточные ворота до сих пор закрыты, — сообщил один из мракоборцев — молодой, бритоголовый и мускулистый прирожденный. — Придется въезжать через северные.

Дролл кивнул.

Вскоре остановились. Значит, добрались до ворот, возле которых стражники проводили досмотр. Так и оказалось: спустя минут десять дверца фургона открылась. В проеме Страд увидел широколицего стражника с повязкой, скрывающей отсутствие левого глаза.