Исследование Апокалипсиса

Связь между конечным и бесконечным всегда была полна парадоксами, Апокалипсис добавил в нее новые, которые на протяжении веков человек пытается осмыслить и на рациональном, и на мифологическом уровнях. Он единственное в мире существо, знающее о своей смертности. Поэтому им всегда проявлялось вначале смутное стремление сделать себя бессмертным, затем это стремление превратилось в четкое и оформленное учение о душе. Христианство, как и многие другие религии, проникнуто трагическим ощущением смертности, в нем грех и зло отождествляются с бренностью существования, а спасение видится в бегстве в мир вечности. Однако Апокалипсис обещает спасение не для всех, а только для тех, кто отвечает божественным требованиям.

Страх смерти (небытия) совсем не равнозначен инстинкту смерти, который можно понимать и как более или менее постоянное ощущение своей бренности, своей близости к смерти, причем не обязательно из-за болезни или возраста. Это сопровождается раздумьями о ней и иногда осуществлением действий, ориентированных на ее постижение. Ощущение своей телесной конечности может носить скрытый, бессознательный характер, маскируясь за восприятиями и мыслями, даже поступками совсем иного рода. Страх смерти включен в инстинкт смерти, но не исчерпывает его, в этот инстинкт может входить, например, интерес, чисто познавательное отношение к ней, что можно наблюдать у некоторых людей, совершающих суицидальные попытки. В то же время названный инстинкт не обязательно формируется в качестве реакции на отсутствие смысла своего бытия, как полагал Фрейд. Жизнь представляет множество примеров людей, у которых инстинкт смерти занимает ведущее место в их мироощущении, но они совсем не терзаются отсутствием смысла своего существования. Отсутствие смысла жизни тоже может, конечно, порождать страх, но, в первую очередь, оно свидетельствует о духовной скудности, иногда даже отрицании духовности.

Можно высказать такое внешне противоречивое суждение: необычайная близость смерти (а в Апокалипсисе она все время близка) и особое отношение к ней едины. При этом отношение к ней действительно особое, поскольку она является, как вытекает из анализа текста, единственным путем в светлейший мир. Конкретный же человек, по-настоящему стремящийся к ней, т. е. некрофильская личность, далеко не всегда способен изжить в себе страх перед ней. Уничтожая других, он тем самым подавляет в себе страх смерти, поскольку делает ее понятной и близкой, а себя может ощущать могучим вершителем чужих жизней. Божества в Апокалипсисе выступают именно в роли таких вершителей, что с их стороны вполне естественно. Но божества совсем, конечно, не боятся смерти, что является свидетельством того, что такое отношение, весьма желательное для себя, человек спроецировал на них. Не страшиться смерти — извечная, но, увы, неосуществимая для него мечта, проистекающая из его тварной природы. Смерть никогда не превратится в радостное прозрение, не перестанет быть пугающим врагом и роковой ошибкой в мироздании.

Одна из форм встречи со смертью — это конфронтация со своей собственной смертностью. Тот, кто избегает вопросов, связанных со смертью, скорее всего будет иметь трудности в приобретении глубокого внутреннего опыта, показывающего, что жизнь преходяща. Тогда остается только страх перед ней, способный опустошить человека, не склонного или не готового столкнуться с неизбежным финалом. Но для тех, кто готов принять его, может иметь место освобождающий эффект, позволяющий насладиться каждым мгновением жизни. Множество людей склонно скептически относиться к христианской и ряда других религий идее непрерывности всего существующего, жизни после жизни, как к тому, что изобретено самим же человеком для собственного утешения. Субъект, знакомый с древней мифологией, мог бы усмотреть здесь лишь повторение первобытной легенды о смерти (хаосе), новом рождении и новом существовании, которая может опираться лишь на веру, не будучи подкреплена никакими эмпирическими данными.

Некоторые люди в состоянии духовного кризиса, описанного С. и К. Грофами, внезапно начинают чувствовать, что их комфорт и безопасность исчезают, как будто они получили некий толчок в неизвестном направлении. Знакомые способы бытия больше не кажутся подходящими и сменяются новыми. Индивид не чувствует себя способным зацепиться за какие-либо проявления жизни, испытывает страх и не может вернуться к старым интересам. Таким образом, он может быть поглощен огромной тоской по своей умирающей старой сущности.