Исследование Апокалипсиса

[Откровение святого Иоанна Богослова]

«А дьявол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (20:10).

«Блаженны те которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне — псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду» (22:14–15).

[Манифест Коммунистической партии]

Феодальный социализм … «не упускает случая променять верность, любовь, честь на барыш от торговли овечьей шерстью, свекловицей и водкой. Подобно тому как поп всегда шел рука об руку с феодалом, поповский социализм идет рука об руку с феодальным» (с. 49).

Мелкобуржуазный социализм «стремится или восстановить старые средства производства и обмена, а вместе с ними старые отношения собственности и старое общество, или вновь насильственно втиснуть современные средства производства и обмена в рамки старых отношений собственности, отношений, которые были уже ими взорваны… В обоих случаях он одновременно реакционен и утопичен» (с. 51).

Немецкий или «истинный социализм…» был подслащенным дополнением к горечи плетей и ружейных пуль, которыми правительства усмиряли восстания немецких рабочих» (с. 53).

Консервативный или буржуазный социализм… хотел бы иметь буржуазию без пролетариата, а самое подходящее выражение он находит «только тогда, когда превращается в простой ораторский оборот речи» (с. 55).

Критически–утопический социализм и коммунизм для сооружения своих воздушных замков «вынуждены обращаться к филантропии буржуазных сердец и кошельков. Они постепенно опускаются в категорию реакционных или консервативных социалистов» (с. 59).

В «Манифесте…» угрозы еще несколько завуалированы, хотя утверждение, что законы, мораль и религия не более как буржуазные предрассудки, достаточно красноречиво само по себе, равно как и угроза того, что взлетит на воздух надстройка из слоев, образующих официальное общество, которое, кстати, всегда и везде образовывалось и образуется отнюдь не только богатыми, так называемыми эксплуататорскими классами. Но после того как коммунисты захватывали власть, их угрозы начинали носить совсем открытый характер. Например, у Ленина, который открыто призывал к террору и сделал его чуть не официальной политикой своего правительства.

Нет ничего удивительного в том, что в работах вождей национал-социализма, и, в первую очередь, Гитлера, в его высказываниях легко можно обнаружить неудивительные, конечно, совпадения с тем положением «Манифеста Коммунистической партии», который был приведен выше: «Законы, мораль, религия — все это для пролетария не более чем буржуазные предрассудки». Вот эти параллельные места.

«Мы должны преобразовать совестливость в жестокость. Только так мы можем изгнать из нашего народа мягкотелость и сентиментальное филистерство. У нас нет времени на прекрасные чувства»[92].

«Демократия — это яд, который разъедает тело любой нации. Действие этого яда тем смертельнее, чем сильнее и здоровее нация. Старые демократические государства с течением времени привыкли к этому яду и поэтому могут влачить свое существование еще несколько столетий. Но для Германии, для юной неиспорченной нации, действие этого яда было смертоносным. Это как сифилис»[93].