Исследование о смертной казни

Основываясь на рапорте Ливингстона Сенату Луизианы, говорят, что в настоящее время в этой стране преступления, за которые теперь положено простое тюремное заключение или ссылка, совершаются гораздо реже, чем тогда, когда они были наказываемы смертною казнью. Итак, потому только, что эти явления совпадают, противники смертной казни добродушно думают, что одно родилось от другого. Но это — ошибка. Состояние Луизианы в то время, когда там существовала смертная казнь, было совершенно иное, чем тогда, когда она была отменена за многие преступления. Сначала Луизиана состояла под владычеством то Испании, то Франции; прежде она не пользовалась ни самостоятельностью, ни миром, ни благосостоянием, имеющим столь могущественное влияние на нравы; находясь под игом метрополии, она была не управляема, но эксплуатируема, как и большая часть колоний, людьми жадными к деньгам и к господству. Потом она сделалась самостоятельным штатом североамериканской республики, принадлежащим самому себе: земледелие, торговля, промышленность — все в ней развилось с беспримерной силою и способствовало уничтожению причин преступления. Нетрудно также найти причины, почему в Англии совершается больше преступлений, чем во Франции, несмотря на жестокость законов. Хотя Англия есть, без сомнения, классическая страна политической свободы, тем не менее богатство в ней распределено хуже, чем во Франции. В Англии богатство находится в руках немногих; низший класс народа английского страдает более, чем французский; в этой стране честный, сведущий, деятельный, рабочий человек часто остается без работы. Есть также разница и в характере обоих народов, которая не остается без влияния на количество преступлений. Характер англичанина холодный, мрачный, озабоченный; англичанин некоторым образом имеет привычки морского жителя, он находит удовольствие смотреть на бой петухов и боксеров. Француз — характера мягкого, веселого и легкого. Указывают особенно на отмену смертной казни в Тоскане, имевшую самые счастливые результаты: по уверению Пасторе и Берлингиери, во время этой отмены в Тоскане совершалось менее преступлений, чем прежде и после нее. Но из совпадения отмены смертной казни и уменьшения преступлений нельзя ничего иного вывести, как только то, что во время отмены, в царствование Леопольда, были причины, способствовавшие уменьшению преступлений и делавшие излишними строгие уголовные наказания, как то: в Европе господствовал всеобщий мир; царствование в таком маленьком государстве, как Тоскана, государя-философа, отца великой семьи, способствовало улучшению благосостояния подданных; в это время здесь царствовали сердечные нравы, довольство простого человека; религия и нравственность сохраняли свою силу; словом, не было большей части тех причин, от которых происходят преступления. Если с введением смертной казни опять появились преступления, то ничего нет удивительного: в это время опять исчезли причины, способствовавшие уменьшению казней. Ужасы Французской революции, от которых каждое государство хотело себя гарантировать, грабеж армии, военные опустошения, деморализация как следствие этих конвульсивных движений общества — факты, которые совпадают с восстановлением смертной казни и которые произвели увеличение преступлений. Таким образом, из совпадения двух явлений: уничтожения смертной казни и уменьшения преступлений, и наоборот, хотя бы эти совпадения повторились не раз, а тысячу раз, никаким образом нельзя вывести заключения, что смертная казнь способствует увеличению преступлений: на основании здравой критики и наблюдения, из одновременного существования двух фактов нельзя заключить, будто один из них есть причина другого, другой — следствие первого; для установления подобного отношения необходимо открыть его в известном действии. Но этого-то и не делают те, которые хотят взвалить увеличение преступлений на смертную казнь.[7]