Исследование океанских глубин

Каноэ не точно рассчитал вес дополнительного груза, и, чтобы погрузить «Блюдце» достаточно глубоко, нужен был балласт. Тогда лишний воздух, например, из аккумуляторов, выделится и аппарат будет погружаться. Я подплыл к судну (оно было метрах в 25), взял 3-килограммовый свинцовый груз и вернулся к «Блюдцу». Потом нырнул и положил балласт в корзину. Через иллюминатор Каноэ знаком показал, что нужен еще один груз. Я сделал новый «рейс», захватил еще одну свинцовую чушку. На этот раз командир поднял вверх большой палец: «Все в порядке!» Я снова притопил «Блюдце». Теперь уж оно не стало всплывать вверх. А я вернулся к моторке и снял гидрокостюм. Мы часто переговаривались с экипажем «Блюдца», иногда связь была хорошей. По-видимому, гидронавты двигались в заданном направлении, но, по их словам, случилось что-то с излучателем. Когда использовался диапазон 9 килогерц, то разница между истинным направлением и тем, которое показывал прибор, составляла целых 30°. Наилучшие результаты получились, когда аппарат двигался в 7—8 метрах от дна. Когда он приближался к маяку, звук посылки становился громче. Минут через 30 уже трудно было определить, чем занимался экипаж «Блюдца». Как впоследствии выяснилось, произошло сразу несколько неприятностей. Мы на моторной лодке принимали сигналы излучателя, установленного на аппарате и работающего на частоте 37 килогерц, но вблизи места, где находилось «Блюдце», могли, кроме того, слушать звуковые сигналы маяка, работающего на 9 и 45 килогерцах. Внезапно излучатель на «Блюдце» часто-часто защелкал, а затем умолк. По работе гидромотора водометного устройства можно было судить, что «Блюдце» по-прежнему движется. Из-за шума мотора телефон бездействовал. Ориентиром все время служил буй. Правда, порой мы посматривали на берег. Но теперь берег подернулся туманной дымкой. Судно, находившееся от нас на некотором расстоянии, дрейфовало.

Приблизительно тогда же Каноэ должен был несколько раз изменить курс. Он переключил маяк на другой диапазон. Гидронавты знали, что они приближаются к нам, так как звук усиливался. Но Ларри, когда гидронавты изменили курс, потерял «Блюдце» из поля зрения. Прошло часа полтора, и тут мы заметили, что буй дрейфует. Сообщили об этом на «Хью-Тайд», чтобы там выяснили, в чем дело. Оказалось, буй отвязался от троса, соединенного с маяком на дне. Целый час вызывали «Блюдце», но связь наладить не могли. Мы. еще твердили: «Soucoupe... Soucoupe...», как в динамике послышался знакомый пронзительный свист, каким Каноэ обычно начинал передачи по УКВ.

Он проговорил: «Soucoupe на поверхности, Soucoupe на поверхности». Мы изменили курс.

С обеспечивающего судна нас спросили, где находится «Блюдце», но мы сами этого не знали. Туман стал плотным, не было видно даже линии горизонта.

— Soucoupe, Soucoupe, говорит дежурная лодка. Вас не видим. Ударьте вверх струей.

—Говорит Soucoupe. Водомет не можем включить. Мотор вышел из строя.

Мы вместе с экипажем «Хью-Тайда» не меньше четверти часа переговаривались с обитателями «Блюдца», прежде чем обнаружили его. Даже при спокойном море оно возвышается над водой на 15—50 сантиметров. Нашлось «Блюдце» без особого труда, но этот случай напомнил нам, что надо постоянно находиться поблизости от него, чтобы сразу обнаружить при любых обстоятельствах.

Когда «Блюдце» подняли на борт обеспечивающего судна, выяснилось, что сгорел электромотор, приводящий в движение помпу водометного устройства. Боб Элзенга был расстроен тем, что не удалось обнаружить маяк, еще больше он огорчился, узнав, что узел на полипропиленовом тросе был плохо завязан и маяк стоимостью 700 долларов остался на дне. Во время обсуждения операции мы сделали вывод, что, несомненно, кое-чему научились, но искусство пользоваться подводными маяками еще не освоили.

Настроение несколько поднялось, когда Маленький Джо пригласил всех к праздничному столу. Для 20 обитателей «Хью-Тайда» он приготовил настоящее пиршество. Индейка с картофельным пюре, кукуруза, клюквенное варенье, соус из гусиных потрохов, пирог с начинкой... Маленький Джо стал поваром всего несколько лет назад, перейдя на камбуз из палубной команды буксирного теплохода, и оказался мастером своего дела; коньком его были поварские книги и различные рецепты: на пароходе собралась целая кулинарная библиотека.

После пиршества мы, возвращаясь в порт, смотрели по телевизору футбольный матч.

Даже Гастон, самый серьезный из нас, вечно занятый своей работой, Гастон, который лез из кожи вон, чтобы аппарат всегда был в полном порядке, решил отдохнуть после обеда. Он, правда, заявил, что вечером все-таки полезет в аппарат. Нам предстояло перебраться с «Хью-Тайда» на более просторный «Бэрч-Тайд», где находилась большая часть оборудования и фургоны с разным добром, которого недоставало последний месяц.

За 25 дней мы совершили 20 погружений, приобрели определенные навыки, обучили почти всех членов экипажа и теперь были готовы заняться более сложными операциями.

САН-КЛЕМЕНТЕ