Исследования истерии

Итак, я спросил ее об обстоятельствах и причинах первого появления боли. Отвечая на мой вопрос, она завела речь о летнем отдыхе на курорте, где она была перед поездкой в Гастейн, и снова вспомнила несколько эпизодов, о которых прежде рассказывала менее обстоятельно. Тогда она испытывала изнеможение после всех забот, связанных со зрением матери, и ухода за ней в ту пору, когда она перенесла операцию на глаза, и окончательно разуверилась в том, что, будучи одинокой девушкой, сможет насладиться жизнью или чего–нибудь в жизни добиться. Прежде ей казалось, что у нее достанет сил, чтобы обойтись без покровительства мужчины, а теперь она почувствовала себя слабой женщиной, тоскующей по любви, и от этого чувства, по ее собственным словам, стало таять ее ледяное сердце. Счастливое замужество младшей сестры произвело на нее, пребывающую в таком настроении, очень глубокое впечатление, ведь он так трогательно о ней заботился, им достаточно было одного взгляда, чтобы друг друга понять, и они так доверяли друг другу. Конечно, было досадно, что вторая беременность столь скоро последовала за первой, и сестра знала, что в этом кроется причина ее болезни, но с какой готовностью переносила она эти страдания, ибо их виновником был он. Поначалу зять не хотел участвовать в прогулке, которая была глубочайшим образом связана с болями, возникшими у Элизабет, он предпочел остаться с больной женой. Однако та показала ему взглядом, что просит его пойти, поскольку ей казалось, что это порадует Элизабет. Во время прогулки он ни на минуту не отходил от Элизабет, они беседовали о самых разных, самых сокровенных предметах, все, что он говорил, было удивительно созвучно ее собственным мыслям, и желание найти себе мужчину, подобного ему, овладевало ею. Спустя несколько дней, наутро, после того как они уехали, она и взобралась на холм, по которому они любили прогуливаться. Там она уселась на камень и снова стала мечтать о житейском счастье, какое выпало на долю сестры, и о встрече с мужчиной, который сумел бы пленить ее сердце, так же как зять. Когда она поднялась, она ощущала боль, которая, впрочем, опять утихла, и только ближе к вечеру, после приема ванны, ее внезапно пронзила боль, не оставлявшая ее с тех пор в покое. Я попытался выведать, какие мысли занимали ее, когда она принимала ванну; но выяснить удалось лишь то, что купальня напоминала ей об уехавшей сестре, поскольку она жила в том же доме.

Мне уже давно следовало бы все выяснить, но пациентка, по видимому, погрузилась в мучительно сладостные воспоминания, забыв о том, что она собиралась с их помощью объяснить, и продолжала свой рассказ. Она вспомнила о пребывании в Гастейне, о тревожном ожидании писем, о том, как в конце концов пришло известие о плохом самочувствии сестры, о долгом ожидании вечера, когда можно было выехать из Гастейна, о поездке бессонной ночью, в состоянии мучительной неизвестности, – все эти события, по ее словам, сопровождались резким обострением боли. Я спросил ее, не представляла ли она себе во время поездки возможность печального исхода, которая затем оказалась реальностью. Она ответила, что старалась отгонять такие мысли, а вот мать, по ее мнению, сразу ожидала самого худшего. Тут она стала вспоминать о своем прибытии в Вену, о том, какое впечатление произвели на нее ожидавшие их родственники, о непродолжительной поездке из Вены на дачу неподалеку, где жила сестра, о том, как они приехали туда под вечер, быстро прошли через сад к дверям садового павильона, – в доме было тихо, царила гнетущая темнота; зять не вышел их встречать; потом они стояли у кровати, глядя на покойную, и в тот ужасный миг, когда она воочую убедилась в том, что ее любимая сестра умерла, а они так с нею и не попрощались, не скрасили ее последние дни заботой, – в тот самый миг у Элизабет внезапно промелькнула и другая мысль, ныне неотвратимо возникшая снова, мысль, которая яркой молнией пронзила темноту: теперь он снова свободен, и я могу стать его женой.