Исследования истерии

Таким образом, я устранил все симптомы истерии. Больная твердо решила выздороветь в годовщину своего вынужденного переезда в деревню. Поэтому, начиная с июня, она принялась за talking cure с удвоенным рвением. В последний день она даже расставила мебель в своей комнате в том же порядке, что и в комнате, где лежал больной отец, дабы ей легче было припомнить во всех подробностях вышеописанную кошмарную галлюцинацию, которая легла в основу заболевания и после возникновения которой она могла думать и молиться только по–английски; припомнив эту галлюцинацию, она сразу заговорила по–немецки и избавилась от бесчисленных расстройств, на которые жаловалась прежде. Затем она уехала из Вены и отправилась в путешествие[11], хотя далеко не сразу смогла достигнуть душевного равновесия. С тех пор она совершенно здорова.

Как я ни старался опустить в своем рассказе подробности, не лишенные, впрочем, интереса, история болезни Анны О. все же может показаться более подробной, чем того заслуживает сама по себе ничем не примечательная истерия. Однако я бы не смог описать это заболевание, не вдаваясь в подробности, а своеобычность их представляется мне столь важной, что вполне оправдывает пространность изложения. Яйца морских ежей тоже имеют большое значение для эмбриологии не потому, что морской еж являет собой нечто из ряда вон выходящее, а благодаря тому, что их протоплазма прозрачна и, разглядывая ее, можно судить о том, какие процессы протекают в яйцах с мутной протоплазмой.

Это заболевание представляется мне интересным в первую очередь потому, что его патогенез по большей части «прозрачен» и понятен.

Будучи еще совершенно здоровой, эта девушка была предрасположена к истерии по двум причинам:

1. Она вела однообразную жизнь в кругу семьи, и при недостатке умственного труда ей приходилось выплескивать переполнявшую ее психическую энергию, постоянно задавая работу воображению;

2. Из–за этого она привыкла грезить наяву (устраивать «мой театр»), что подготавливало почву для диссоциации личности. Тем не менее даже это не выходило еще за пределы нормы; мечты или размышления, в которые погружается человек, когда выполняет работу более или менее машинально, сами по себе не вызывают патологическое расщепление сознания, поскольку достаточно отвлечь человека от этих размышлений, например окликнуть его, чтобы восстановилось нормальное единство личности, к тому же это не сопровождается амнезией. Что же касается Анны О., то в ее случае почва, на которой указанным образом укоренились чувства страха и тревоги, была подготовлена за счет того, что ее привычные фантазии обернулись помрачением сознания с галлюцинациями. Примечательно, что уже в тот момент, когда болезнь проявилась впервые, обнаружились все ее основные черты, остававшиеся неизменными на протяжении почти двух лет: наличие второго состояния сознания, которое поначалу выражалось во временном помрачении сознания, а впоследствии приобрело форму double conscience; речевая заторможенность, обусловленная страхом, который удалось унять благодаря английскому детскому стишку; развившаяся впоследствии парафазия и утрата способности изъясняться на родном языке, вместо которого она стала говорить на безупречном английском; и наконец, случайно возникший паралич правой руки, вызванный сдавливанием нерва и переросший впоследствии в правосторонний парез с контрактурами и потерей чувствительности. Механизм возникновения последнего симптома действовал в полном соответствии с теорией травматической истерии Шарко: пациентка перенесла незначительную травму, пребывая в гипнотическом состоянии.

Впрочем, если во время экспериментов с пациентами, у которых Шарко вызывал истерический паралич, последний тут же приобретал характер стойкого симптома и вскоре проявлялся у всех лиц, перенесших тяжкую травму на почве испуга и страдавших по этой причине травматическим неврозом, то у нашей девушки нервная система успешно сопротивлялась болезни еще целых четыре месяца. Контрактура, равно как и другие примкнувшие к ней расстройства, проявлялась у нее лишь на фоне временного помрачения сознания, когда больная пребывала в condition seconde, между тем как в нормальном состоянии к ней возвращались все умственные и физические способности, поэтому ни она сама, ни ее близкие, чье внимание, правда, было сосредоточено исключительно на тяжело больном отце Анны, ничего не замечали.