Исследования по истории местного управления при Петре Великом

Чрезвычайным поручением, наиболее вредившим правильному ходу ландратского управления, была народная перепись 1715–1718 годов, так называемая ландратская, предпринятая вскоре после переписи 1710 года, результатами которой правительство осталось крайне недовольно. 10 декабря 1715 года, т. е. в тот же самый год, в который ландраты получили в управление доли, было им поведено «переписать дворы крестьянские и бо-быльские, и другие» [190] . Правительство предполагало, очевидно, что окончание этой переписи последует весьма скоро за ее началом, так как в том же указе предписывалось ландратам, окончив перепись, прислать немедленно переписные книги в Сенат, а самим не выезжать из своих долей, а ждать приезда туда особых правительственных ревизоров, которые будут назначены для проверки ландратской переписи. Однако эти ожидания не сбылись. Ревизорам не пришлось проверять этой переписи, так как она производилась ландратами крайне медленно и в иных долях не была окончена даже к тому времени, когда уже оканчивала свое существование самая ландратская должность. Затем она оказалась и ненужной, так как тяглый двор перестал быть податною единицею, уступив место «душе», и в 1719 году была предпринята новая перепись населения – поголовная. Эта последняя уже и проверялась особыми ревизорами, отчего и получила название «ревизии», сохранившееся и для всех последующих народных переписей до половины XIX века.

Было немало причин такой медленности в исполнении этого экстраординарного дела, порученного ландратам. Одного ландрата «одерживал» губернатор в течение целого года в губернской канцелярии, не отпуская его в долю. Другой был отвлечен от всех своих дел чрезвычайными приготовлениями «для шествия его величества, государыни царицы и других персон» через его долю и несколько месяцев должен был, ожидая этого шествия, наблюдать за сбором на подставах подвод и доставкой съестных и питейных припасов, отчего «переписное дело в те месяцы останавливалось». Ландраты Киевской губернии замедлили переписью, потому что почти все оказались «забранными» из своих долей в Курск к командированному туда «для розыска» капитану Головкину «и за тем взятьем книг своих не окончили». Само правительство замедляло иногда перепись, не доставляя ландратам книг предыдущих переписей, с которыми переписчикам вменялось в обязанность сравнивать и сверять новые полученные ими результаты и которые должны были служить базисом и отправным пунктом для новой переписи. Малочисленность служебного персонала, находившегося в распоряжении ландратов, мешала со своей стороны быстроте хода переписи, и на «малолюдство» подьячих они указывают, как на самую общую причину своей медленности. Этот недостаток личного состава администрации доли был тем более чувствителен, что производство переписи осложнялось иного рода действиями. При переписи ландратам предписывалось сыскивать беглых крестьян и водворять их к их законным владельцам, и такой сыск и возвращение не могли, конечно, не задерживать самой переписи, тем более что число беглых оказывалось иногда громадным. Средним числом считалось в доле, как мы уже знаем, 5536 дворов. Между тем ландрат можайской доли Дохтуров сыскал при переписи целых 494 беглых двора и возвратил владельцам 4853 человека обоего пола. «И за такою отдачею беглых крестьян, – доносил этот ландрат, – тех переписных книг отправить в скорых числах было невозможно». Наконец, и само население оказывало нередко сопротивление переписи. Как известно, одним из моментов переписи была подача самим населением так называемых «сказок», т. е. написанных по установленной форме показаний о дворах и душах в каждом имении. Получив эти сказки, переписчик проверял затем наличность населения и по проверке вносил их в переписную книгу. «Неподача» сказок землевладельцами и служила, как писали ландраты, «к немалому продолжению переписи» [191] .