Исследования по истории платонизма

С первым тезисом я мог бы согласиться, для второго я не вижу никаких оснований. Совершенно непонятно, почему догматизм впервые становится всего лишь

допустимой и вероятной гипотезой только в случае обнаружения подтверждающих его слов Платона, особенно если именно такого рода открытие, по мнению самого Корлетта, должно было бы фальсифицировать

«сократическую интерпретацию» и тем самым верифицировать

догматическую. Я не исключаю, что Корлетт просто не очень отчетливо различает эти два тезиса и ошибочно представляет фактор, который мог бы стать решающим доказательством в пользу догматизма, как фактор, способный сделать его всего-навсего теоретически допустимым. Но вполне очевидно, что гипотезы можно считать вероятными и правдоподобными, даже если они не являются окончательно доказанными. Это вытекает просто из логического смысла самого понятия «гипотезы» как рационально мотивированного предположения, чья окончательная истинность или ложность остается неясной.

С другой стороны, в работе Корлетта можно встретить ряд мест, в которых он все же фактически признает, что отрицать правомерность атрибуции каких бы то ни было философских позиций самому Платону, исходя просто из диалогического характера текста, и одновременно приписывать ему те или иные авторские намерения значит впадать в противоречие. Во-первых, именно с этой точки зрения Корлетт критикует представителей диалогического (или драматического) подхода, совершенно справедливо замечая: «…если по уже перечисленным причинам чрезвычайно трудно установить взгляды Платона, то столь же трудно выяснить, каковы были его намерения при написании драматических диалогов»[46]

. Во-вторых, свою собственную «сократическую интерпретацию» Корлетт основывает не только на общей апелляции к диалогической форме как таковой, но и на конкретном анализе тех высказываний платоновского Сократа, в которых раскрывается суть его философского метода[47]. В таком случае, исходя из гиперкритических установок самого Корлетта, нам следует поставить вопрос: на каком основании мы вообще можем приписывать самому Платону согласие с содержанием этих высказываний?