Исследователи Гора

На Горе все наоборот. Рабынь учат осознавать свою глубинную, безусловную, безграничную женственность. И вскоре они уже бессознательно ощущают себя самками и ведут себя как самки. Более того, рабыня знает, что она не просто самка, но самка в наивысшем смысле слова – самка, всецело принадлежащая мужчинам. Это знание возбуждает ее и сквозит в каждом ее движении. Это – женщина из женщин, женщина, достигшая биологического совершенства, женщина во власти мужчин, предназначенная для того, чтобы покоряться и служить им. Рабыня.

Белокурая дикарка подбросила дров в костер. Я улыбнулся. Земные мужчины зачастую сводят секс к слиянию тел. Такой подход чересчур узок. Сексуальные отношения не ограничиваются простым совокуплением. Любая женщина понимает это, однако большинство мужчин, к сожалению, нет. Рабыня находилась в нескольких шагах от меня, я к ней не прикасался, но при этом мы, безусловно, занимались сексом.

– Костер разгорелся, – сказал я. – Встань передо мной на колени, рабыня.

– Да, господин.

– А теперь потянись, как маленькая шелковистая зверушка. Ты же зверушка?

– Да, господин.

– Теперь легко поднимись и пройдись передо мной… Как ты красива, рабыня!

– Благодарю тебя, господин.

– Встань передо мной и склони голову… Нет, не так. Почтительно, как подобает рабыне.

– Хорошо, господин. – Она подняла голову и медленно, изящно и покорно склонила ее передо мной.

– Отлично, – похвалил я.

– Спасибо тебе, господин.

– Сейчас ты стоишь перед своим хозяином, смиренно опустив голову.

– Да, мой господин.

– Подними ее и посмотри на меня.

– Да, господин. – Она послушно выполнила приказание.

– Ты – земная женщина. Насколько я понимаю, на Земле твоя сокровенная женственность была задавлена и растоптана.

– Да, господин.

– Тебе случалось когда-нибудь грезить наяву? – спросил я.

– Я не позволяю себе это делать, – вздрогнула она. Я пожал плечами:

– Какая глупость.

– Но эти мысли все равно одолевают меня.

– Разумеется.

Блондинка вопросительно посмотрела на меня.

– Какая из твоих грез повторяется чаще всего?

– Я представляю себя в позе подчинения перед мужчиной.

– Это естественно.

– Да, господин, – прошептала она.

– По ночам, во сне, – продолжал я, – все желания, которые ты так безжалостно подавляешь в себе, прорываются из глубин твоего сознания.

– Да, господин…

– Опиши мне один из таких снов.

– У меня есть сон, который приходит ко мне снова и снова.

– Расскажи мне его.

– Девушка не может говорить о таких вещах. Это очень личное…

– Говори, рабыня, – приказал я.

– Хорошо, господин, – покорилась она. – Мне снится, будто я – в джунглях Южной Америки… Это такой континент на Земле, в моем родном мире. А может быть, дело происходит в каком-то другом мире, не знаю. Я путешествую в составе какой-то туристской группы – точнее сказать не могу, подробности словно в тумане. Мы осматриваем руины некой древней цивилизации – гигантские каменные глыбы, на которых вырезаны огромные, удивительные, страшные изображения…

– Дальше.

– На мне высокие ботинки, юбка, блузка с короткими рукавами, тропический шлем от солнца и еще солнечные очки. На Земле люди закрывают ими глаза от яркого солнечного света, а иногда и для того, чтобы скрыть свои мысли.

– Понимаю.

«Что изображено на этом рисунке?» – спрашиваю я гида. Гид – туземец, высокий краснокожий мужчина, красивый и сильный, одетый в голубую рубашку с открытым воротом и закатанными рукавами и в синие брюки – это одежда для нижней части тела, облегающая каждую ногу в отдельности.

– Мне знакомы подобные одеяния, – сказал я. – Их носят в северных широтах, к примеру, в Торвальдсленде.

«Разве непонятно? – удивляется он. – Это обнаженная рабыня на коленях перед господином».

Я раздраженно переспрашиваю: «Может быть, пленница?»

«Да нет, – усмехается он. – Посмотрите, на ней же ошейник».

«Ох!» – вскрикиваю я.

«Видите этот узел и пластинку? – продолжает гид. – Это типичный рабский узел, а на пластинку нанесено имя хозяина. Конечно, она рабыня».

«Значит, – произношу я, – эта девушка должна исполнять все приказы господина?»

Мой гид осторожно снимает с меня очки и заглядывает мне в глаза.

«Да».

И я вздрагиваю. Он смотрит на меня как на женщину, свою женщину, может быть, даже как на свою рабыню. А потом он разворачивает меня так, чтобы я видела только рисунок, ярко освещенный солнцем, только эту девушку на коленях перед господином. Рабыня прекрасна, даже грубая работа позволяет оценить ее красоту. Я снова всматриваюсь в изображения знаков ее неволи и ужасаюсь действительности, глядящей мне в лицо. Как спокойно смотреть на нее сквозь радужные очки культуры!…

Гид возвращает мне очки, покачивая головой. «Не надевай их больше».

А я, разумеется, немедленно напяливаю их на себя.

– Продолжай, – кивнул я, – что еще тебе снилось?