Снежана светилась. Она, как луч солнца, грела его обугленную душу, и уже не верилось, что он смог бы жить без этой девушки. Как любит говорить Монгол: всё случайное неслучайно. Наверное, Марату суждено было встретить Белоснежку. Чтобы окончательно не сгорел. Кто-то свыше подарил ему второй шанс, и лучше теперь глотку самому себе вскрыть, чем потерять эту женщину.
— Ты будешь тост?
Поднял на неё задумчивый взгляд, кивнул.
— Из твоих рук, красавица, хоть яду.
Она засмущалась, игриво поправила волосы, а Марат пожалел, что так рано выпустил её из кровати.
— Поджарить посильнее?
Снова кивнул, перевёл взгляд на пацана, что усердно жевал свою кашу.
— А ты собирайся. Отвезу тебя к доктору.
Снежана прикусила губу. Приятно ей, видать.
— Ты нас отвезёшь, правда? Сам?
— Я отвезу только его. Ты останешься дома.
Она нахмурилась, но спорить не стала. Присела рядом.
— Ладно. Да… Возможно, так будет лучше. Только ты расскажи доктору, что Виталик заговорил. А я поеду в ателье. Хочу сшить кое-что.
Вот. Вот оно то, от чего у Хаджиева начинает крошиться челюсть.
— Нет, Снежана. Ты останешься дома, — наградив её строгим взглядом, поднялся из-за стола. — И это не обсуждается.
Она вскочила за ним, но, видимо, не нашла, что сказать. И правильно, красавица. Не стоит.
По пути в клинику наблюдал за мелким, что играл на заднем сидении. Смешной малый. Возможно даже, Марат однажды смог бы назвать его сыном. Хотя вряд ли, конечно.
Сам же пацан почему-то безоговорочно ему доверяет. Странно, но лезть в это не хотелось. Пусть психологи разбираются. Хаджиев пацану ничего не должен. Кроме комфорта и нормальных условий для жизни. Он мог бы отправить его в больницу с Ахмедом или кем-то из парней, но пожалел Снежану. Она мелкого только Али может доверить. Или Марату.
Когда парень зашёл в кабинет своего врача, Марат включил трансляцию и скрипнул зубами. Глупая женщина решила устроить уборку. Не сидится ей, блядь, спокойно.
Набрав её номер, покосился на молодую медсестру, которая, будто не замечая его присутствия, усердно заталкивала огромные сиськи в вырез тесного халата.
— Алло? — в динамике зазвучал нежный голос Белоснежки, и член болезненно дёрнулся. Пришлось поправить ширинку, что не скрылось от внимания медсестры. Глаза округлились, а ярко-красная помада, которой она обильно мазала пухлые губы, застыла у рта.
— Слезай со стула, Снежана. Для протирания люстр я вызову уборщицу.
— Хорошо… — она на какое-то мгновение растерялась, замолчала. — Подожди… А откуда ты знаешь, что я протираю люстру? — и снова тишина. — Это что? Камера? Ты поставил в моём доме камеру? Зачем, Марат?
— За тем, что я так решил. Слезай со стула.
— Ты серьёзно? Следишь за каждым моим шагом? А в туалете ты тоже повесил камеру? Где ещё? Я теперь твоя узница? — ненадолго же её хватило. — И как это понимать? Я не собираюсь так жить! Как муравей под стеклом!
— Снежана! — грубо оборвал поток её возмущений, вскочил со скамьи. — Мы поговорим об этом вечером. А сейчас успокойся и веди себя так, как велел врач. Всё ясно?
— Нет, не ясно! — рявкнула в ответ и сбросила звонок.
— Снежана! — прорычал в трубку, но связи уже не было.
— Простите, у вас всё хорошо? Я могу вам чем-то помочь? — рядом вдруг возникла медсестра. — Не желаете кофе? — пропела приторным, услужливым голосом.
Марат окинул её безразличным взглядом, снова набрал номер, что уже давно заучен наизусть, но отвечать ему, судя по всему, никто не собирался.
— А, может, трахни меня? — улыбнулась девка, и Хаджиев ошалело уставился на неё.
— Чего?
— Я говорю, вафли у нас очень вкусные. И кофе. Вам чёрный или с молоком?
Секундное оцепенение нарушил своим появлением Ахмед.
— Еле нашёл вас, шеф! Там ребята клич пустили. Говорят, беда у Архана Аслановича.
— Что случилось? — Марат тут же напрягся.
Монгол один их тех, чьи проблемы и боль Хаджиев воспринимал, как свои собственные.
— Парни сказали, что девушку у него похитили. И дом взорвали. Сам ранен, но собирается войну развязать с Шатуном. Не смогли его удержать. Вас все ищут. Только вы можете его успокоить. Сами понимаете, нет доказательств — не по понятиям.
Вздохнув, Марат закрыл глаза, устало провёл ладонями по лицу. Шатун после своего возвращения в город только и ждал повода, чтобы отомстить за гибель брата. И нанёс свой удар прямо по самому больному. По семье. Вполне вероятно, что его шавки прискачут и за Снежаной.
Рядом закашляла девка, о которой он уже забыл.
— Простите… Так кофе в силе?
Выбесила сука. Одним своим голосом блядским выбесила.
— Кофе, говоришь? — усмехнулся злобно, но девка, кажется, восприняла его заинтересованность за чистую монету. — Ну, пойдём. Угостишь.
Глаза сучки заблестели похотью, хотя Марат больше поверил бы в жажду бабла.
— Я тогда жду вас вооон в той комнатке, — шкура расплылась в белозубой, акульей улыбке, явно не ожидая подвоха. — Я пошла?
Марат кивнул, дождался, пока девка исчезнет за дверью, взглянул на часы.
— Бабу хочешь?
Ахмед замялся, бросил взгляд в сторону комнаты, где своего звёздного часа ожидала шлюшка.