Ист-Линн

Призвали свидетелей. Эбенезер высказался так, что у присяжных не осталось ни малейшего сомнения в том, что Левисон и Торн — одно и то же лицо. Эфи, установив тот факт, что Торн был в коттедже в ночь убийства, вынуждена была дать некоторые объяснения. Наконец настал черед Ричарда Гэра.

Понятно, что он снял то платье, в котором скрывался от преследований, и надел другое, более соответствовавшее его прежнему положению в обществе.

— Ваше имя? — спросили его.

— Ричард Гэр.

— Вы сын судьи Гэра?

— Его единственный сын.

— Вы тот самый Ричард Гэр, который был осужден за преднамеренное убийство?

— Тот самый, милорд.

— Сегодня вы призваны в качестве свидетеля и не обязаны отвечать на те вопросы, которые могут каким-то образом доказывать вашу собственную преступность.

— Милорд, — возразил Ричард Гэр с твердостью и хладнокровием, которых никогда не замечали в нем раньше, — я буду отвечать на все вопросы, какие мне сочтут нужным задать. Я пришел сюда с этой целью и надеюсь, что истина будет наконец открыта.

— Посмотрите на подсудимого и скажите, знаете ли вы его.

— Да, это Фрэнсис Левисон. До апреля я знал его как Торна.

— Потрудитесь рассказать, что произошло в ночь убийства.

— Эфи Галлиджон назначила мне свидание в своем коттедже, и я отправился туда.

— Украдкой? — вставил адвокат.

— Почти. Мои отец и мать не одобряли моих отношений с этой девицей, и я старался, чтобы они знали о них как можно меньше. В тот вечер, когда было совершено убийство, мой отец заметил, что тотчас после ужина я вышел из дома, захватив ружье. Он вернул меня и спросил, куда я иду. Стыжусь признаться в этом, но тогда я солгал: я сказал, что иду прогуляться вместе с молодым Бошаном. Я взял ружье, намереваясь дать его на время Галлиджону, который отдал свое в починку. Когда я пришел, Эфи не хотела меня впускать, уверяя, что она очень занята. Я был убежден, что она меня обманывает и что у нее сидит Торн. Она уже не в первый раз так поступала, и всегда оказывалось, что настоящей причиной, мешавшей ей принять меня, было именно присутствие Торна.

— Существовала ли неприязнь между вами и Торном?

— Я ревновал к нему, но не знаю, ревновал ли он ко мне.

— Какого рода влечение вы чувствовали к мисс Эфи Галлиджон?

— Я любил ее, как любят женщину, которую хотят сделать своей законной женой.

— И не имели относительно нее других намерений?

— Нет! Я слишком любил Эфи, уважал ее отца и чтил память ее матери.

— Продолжайте рассказ.

— Эфи, как я уже сказал вам, не захотела меня принять; я удалился, но прежде отдал ей ружье, предупредив, что оно заряжено. Потом я отправился в лес и спрятался за деревом, дожидаясь, когда выйдет Торн, так как я был убежден, что Эфи выпроводила меня из-за него. В это время проходил Локсли и, заметив меня, спросил, что я там делаю. Я ничего не ответил и отошел подальше. Минут через двадцать или больше до меня донесся ружейный выстрел, и в то же самое время я увидел, как Отуэй Бетель побежал к дому Эфи. Этот выстрел и убил Галлиджона. Но во всяком случае Бетель стрелять не мог — он был еще слишком далеко от коттеджа. Гораздо раньше я увидел другого человека, с бледным лицом, дрожащими губами и блуждающим взглядом, — он быстро шел прочь от коттеджа; проходя мимо кустов, где я стоял, он не узнал меня. Не прошло и минуты, как он ускакал галопом на своей лошади, отвязав ее от дерева.

— И вы не побежали за ним?

— Нет. Я и не подозревал о случившемся. Я поспешил к дому Эфи. Едва я переступил порог комнаты, как ноги мои наткнулись на какую-то массу, распростертую возле двери, и я повалился на труп Галлиджона. Возле него лежало мое ружье — разряженное. Мрачная тишина царила в доме. Я начал звать на помощь, звал Эфи, но не получил ответа. Тогда я машинально схватил ружье и хотел убежать, но неожиданно увидел Локсли, уже возвращавшегося из леса. Я испугался, бросил ружье и как безумный пустился бежать. Мною овладел ужас при мысли, что меня могут принять за убийцу Галлиджона. И в то время, как я бежал вне себя от страха, я снова столкнулся с Бетелем. Я знал, что он пришел в дом Галлиджона в момент выстрела, и сказал ему об этом, но он ответил, что не заходил туда. Тогда я спросил, не встретил ли он Торна, и он уверил меня, что нет. Я испугался еще больше, потерял всякую способность трезво мыслить и убежал из города. Конечно, это было глупо и неблагородно с моей стороны, но я сходил с ума.

— Все, что вы рассказываете, — правда?

— Клянусь, это правда. Если бы сам Бог восседал на том месте, которое вы теперь занимаете, я готов был бы повторить то же самое.

Затем призвали к допросу Эфи Галлиджон.

— Почему вы не приняли Ричарда Гэра, — спросил ее адвокат, — после того, как сами же назначили ему свидание?

— Если вы настаиваете… Я не приняла его потому, что в то время у меня был капитан Торн. Я боялась ссоры между ними.

— Вы знали, зачем Ричард Гэр принес ружье?

— Для моего отца — он отдал свое в починку.

— И вы поставили это ружье у входной двери?

— Да.

— Трогали ли вы его потом? Брал ли его в руки обвиняемый?

— Нет, я его не трогала и не видела, чтобы к нему прикасался обвиняемый.