Истерия. История женского безумия

Такие наблюдения, по-видимому, достаточно хорошо доказывают аналогию патогенеза обычной истерии с происхождением травматического невроза и оправдывают расширенное истолкование понятия «травматической истерии». Действительной причиной заболевания при травматическом неврозе, конечно, является не малозначащая физическая рана, а пережитый больным аффект испуга (ужаса), психическая травма. На основании проведенных нами исследований можно заключить, что для многих, если не для преобладающего большинства истеричных симптомов, можно выявить поводы, вызвавшие их к жизни. Эти поводы являются не чем иным как психическими травмами. В качестве таковых могут быть любые переживания, сопровождающиеся мучительными аффектами ужаса, страха, стыда, психического страдания, и только от впечатлительности соответствующего человека (как и от позднее упоминаемого еще одного условия) будет зависеть то, окажется ли это переживание травмой. Нередко среди провоцирующих развитие истерии факторов вместо одной большой травмы можно обнаружить наличие нескольких частичных травм, несколько сгруппировавшихся вместе однородных поводов, которые только в своей общей совокупности могут осуществить травматическое воздействие и лишь постольку вынуждены составлять единое целое, поскольку сами по себе они образуют только фрагменты единой истории страдания. В других же случаях даже на первый взгляд безразличные обстоятельства, которые лишь в результате их совпадения с действительно патологически повлиявшим событием или со временем особой чувствительности организма, приобретают особую значимость в качестве травмирующего фактора, что вообще-то им не присуще, но отныне они будут прочно удерживать за собой травмирующее влияние.

Однако строго закономерную взаимосвязь психической травмы (давшей повод к болезни) с истеричными феноменами нельзя рассматривать только как одно из явлений в истории жизни невротика, скажем, считая, что травма в качестве провоцирующего агента создает симптом, который затем становится самостоятельным и далее уже существует независимо. Скорее, мы должны утверждать, что психическая травма или воспоминание о ней действует наподобие чужеродного тела, которое в течение достаточно длительного времени после своего проникновения продолжает действовать в качестве активного агента. Доказательство этого мы видим в одном необычайно обращающем на себя внимание феномене, который в то же время придает нашим взглядам большое практическое значение.

А именно мы нашли, к нашему огромному удивлению, что отдельные истеричные симптомы мгновенно и безвозвратно исчезают, если у пациента удается в полной мере пробудить воспоминание о вызвавшем их к жизни событии, да при этом еще вызвать сопровождавший мучительную сцену аффект; остается только добиться от больного желания изобразить самым подробным образом это событие, облечь свой аффект в слова. Воспоминание вне переживания прежних эмоций почти всегда ни к чему не приводит; психические переживания, которые протекали когда-то прежде, должны быть воспроизведены столь живо, насколько это только возможно, достигая интенсивности statum nascendi³, а затем больной должен до конца «выговориться». При этом если мы обратимся к патологическим феноменам, еще раз в своей прежней интенсивности проявятся судороги, невралгии, галлюцинации – чтобы затем уж исчезнуть навсегда. Отказы в работе определенных психических функций, параличи и отсутствие кожной чувствительности также полностью устраняются, конечно, это происходит не без того, чтобы на какой-то срок не было заметно временного усиления их активности.

Не вызывает сомнений, что о существовании подобного рода психотерапии догадывались Дельбеф и Бине⁴, в чем убеждают приводимые нами ниже цитаты: On s’expliquerait deslors comment la magnetiseur aide a la guerison. O remet le sujet dans 1’etat ou le mal s’est manifeste et combat par la parole le тете mal, mais renaissant» («Теперь мы можем объяснить, каким образом гипнотизер исцеляет больного. Он воскрешает в памяти больного ощущения, которые тот испытывал, пребывая в состоянии, в котором у него впервые появилась боль, и посредством слова старается унять эту давнюю боль, ныне возникающую снова), а также из Binet, Les alterations de la personnalite. 1892, p. 243: «… peut-etre verra-t-on qu’en reportant le malade par un artifice mental, аи moment те те ou le symptome a apparu pour la premiere fois, on rend se malade plus docile a une suggestion curative» (… возможно, из-за уловки, позволяющей погрузить больно го в то состояние, в котором он пребывал в прошлом в тот момент, когда симптом появился впервые, и повышается степень восприимчивости больного к лечебному внушению). В любопытной книге П. Жане «L’automatisme psychologique» (Paris, 1889), можно найти описание лечения истеричной девушки посредством применения метода, во многом аналогичного нашему.