Истерли Холл

Мистер Харви уже подавал им знаки, что пора на выход. Эви закусила губу, чтобы остановить рвущийся наружу смех.

Джеймс и Арчи повели официантов к шатру, и Эви с миссис Мур воспользовались передышкой и расслабились, сидя у себя на кухне. Дело сделано. Эви заварила чай, наслаждаясь тишиной. Остальные собрались в конюшенном дворе и у тисовой изгороди, где пока наблюдают за происходящим, а скоро уже будут танцевать под пение Саймона и его товарищей, скрытых от взоров семьи.

– Саймон волнуется? – спросила миссис Мур, обмакивая в чай кусок имбирного бисквита. Свои очки повариха водрузила на голову.

– Немного, но вместе с тем ему не терпится начать. Он очень уверен в себе.

Эви потянулась за бисквитом и тоже обмакнула его в чай и пососала, прежде чем отправить кусок в рот.

– Леди Вероника точно останется здесь, Лил говорила, – сказала миссис Мур, устраиваясь поудобнее на табуретке.

– По-моему, это неплохо. Его ведь направили в Фолкстоун, так что ей, во всяком случае, здесь будет удобнее жить. Я подумала, что она могла бы поехать с ним, но…

Миссис Мур кивнула.

– Вот именно. Но. Я не знаю. В самом деле не знаю. И правда, задаешься вопросом, они вообще будут когда-нибудь жить вместе? Но эта публика совсем другая по сравнению с нами.

А не сказать ли ей прямо сейчас о Фордингтоне? Наверно, все-таки нет. А если кто-то другой перекупит гостиницу? Эви протянула руку еще за одним бисквитом.

– Его могли бы назначить в Ирландию из-за всех этих дел с самоуправлением, мне так кажется. Или даже на Континент. Джек говорит, Германия рвется захватить себе колонии и может попытаться отобрать наши. Почему они не могут найти себе собственные колонии? Или мы могли бы поделиться с ними. А может быть, мы вообще не должны иметь колонии?

Миссис Мур легонько похлопала ее по руке.

– Ради всего святого, девочка моя, перестань переживать за весь мир. То у тебя всеобщее право голоса, то мир во всем мире. Мы поварихи на кухне, одна из которых скоро будет управлять собственной гостиницей и выйдет замуж, как только управится с делами, если я правильно понимаю.

Она обхватила чашку обеими руками – распухшие пальцы не сгибались.

– Как же мы теперь должны будем называть нашу застенчивую невесту? – спросила Эви.

– Она хочет, чтобы ее называли, как раньше, леди Вероника, а он будет капитан Уильямс. И вот что я тебе скажу, девочка моя, для нас это благословение, что мы будем меньше видеть лорда и леди Брамптон, которые предпочитают Лондон и Лидс. – Миссис Мур поднялась с табуретки и поставила чашку на стол. – Ну иди, слушай своего друга, а я пойду отдохну, как положено такой праведной душе, как я.

Эви засмеялась, придерживая дверь для поварихи и глядя, как она ковыляет по коридору.

– Я приготовлю чай через пару часов.

– Да-да, а потом, ближе к вечеру, у нас будет шампанское и чуточка лобстера. После гостей останется-то много. Хорошо повеселиться!

Мистер Харви обещал, что по распоряжению леди Вероники на ужин будет шампанское.

– Спасибо. – Эви побежала вверх по лестнице во двор. Погода по-прежнему была хорошая, на синем небе ярко светило солнце. На конюшенном дворе прислуга будет шептаться и смотреть на происходящее, а кто-то уже нашел местечко у тисовой изгороди, чтобы сквозь ветки разглядеть получше. Она остановилась на крыльце, чтобы послушать голос Саймона, сильный и красивый, в сопровождении профессиональных музыкантов.

Она уже двинулась через двор, когда услышала за спиной какой-то звук. Она обернулась. Но было поздно. Чьи-то руки схватили ее за плечи и потащили вниз по ступенькам. Она потеряла равновесие и чуть не упала, но ее рывком подняли на ноги и потащили дальше, к черному входу.

– Что это? – охнула она. – Что такое?

Ногти схватившего впивались ей в плечи. Ее резко развернули. Кто-то нависал над ней. Ее обдало перегаром, и она с трудом удержалась, чтобы не вывернуть содержимое желудка на землю. Ну да, Роджер, кто же еще. Он тряхнул ее, но не отпускал.

– Так что, сучка, мой сын не захочет знать папу? Это мы еще посмотрим, а что до тебя, то ты будешь со мной, нравится тебе это или нет. Ты, значит, Форбс, да? Это ты разнесла слухи про дома.

Он притиснул ее к стене и сдавил ей горло. Она едва могла дышать. Он схватил ее за подбородок. Рот его оказался совсем близко к ее лицу.

Она отталкивала его, старалась ударить, но он уже щупал ей грудь. Тяжелое дыхание ударило ей в нос. Она все еще слышала голос Саймона и хотела позвать на помощь, но, господи, этот ублюдок уже прижался к ее губам. Его рука скользнула вниз, задирая ей юбку. Он просунул колено ей между ног, а она все никак не могла нормально дышать. По-прежнему звенела песня Саймона, и по-прежнему рот Роджера прижимался к ее губам, и, притиснутая к стене, она не могла помочь себе ни ударом, ни пинком, потому что его колено разводило ей ноги в стороны, а юбка была задрана до пояса.