Истина

— Он сказал, что я могу забрать тебя в Ад. — На лице Габриель отразился шок и тревога. Она не успела спросить, что это значит, потому что Кэри продолжил: — Я подумал тогда, что я не хочу делать этого. Ты была моей мамой, женщиной, которая подарила мне жизнь не один раз, а даже два. Ты пожертвовала собой ради меня. А потом, я понял, почему ты это сделала. Твоя любовь ко мне не была настоящей. Лишь жажда не отпускать меня. Жажда держать меня не привязи словно собаку — эти желания руководили тобой. В ту ночь, когда ты отдала свою душу Смерти, ты не подумала о том, что будет лучше для меня. Ты не подумала о том, что, когда я вернусь, я не буду человеком. Что я буду просто… куском мяса, что собирает души для… — Кэри Хейл вздохнул, и покачал головой: — Уже не важно, почему мы делали эти вещи. Почему ты решила вернуть меня, и почему я захотел вернуть свою душу. Но я думаю… — Кэри Хейл вышел на порог, словно темнота вдруг стала манить его. Габриель последовала за ним, и встала рядом, когда он облокотился о заборчик террасы.

— Иногда я думаю, что мне нужно было согласиться на предложение Безликого, и забрать тебя в Ад. Если бы я сделал это, тогда ничего бы не случилось. Все эти люди были бы живы.

— Это не наша вина, Кэри! — воскликнула женщина, в ужасе, словно пытаясь сопротивляться мыслям что проникали в ее мозг. — Это вина той девчонки, что отняла тебя у меня!

Кэри резко повернулся к Габриель, смерив ее уничтожающим взглядом. Он стал частью темноты, лишь мертвенно-бледное лицо и руки выделялись в сумраке апрельской ночи:

— Тогда скажи кто здесь больше виноват, Габриель. Она была больна. Она не знала, что делает. Ее мозг, ее сознание — все это не поддавалось контролю. Поэтому произошло то, что произошло. Ты же… ты не была больна. Ты была эгоистичным человеком, который желал добиться своего, несмотря ни на что. Впервые я понял это, когда ты пришла ко мне, заявив, что я даже не должен думать о том, чтобы вернуть душу. Разве нормальная, любящая мать поступила бы так?

— Я боялась, что, получив душу ты снова умрешь! — защищаясь воскликнула женщина, отшатываясь назад. Кэри тихо рассмеялся:

— Ты когда-нибудь спрашивала, чего боюсь я? — он посмотрел на нее, и она затаила дыхание.

Женщина была напугана, разочарована, и она явно ждала не такого поворота в разговоре. Она вздохнула, как вздыхает мать, уставшая бороться с капризами ребенка:

— Нет, я не знаю, чего ты боишься.

— Я боюсь, что однажды я скажу «да». Я думаю, что, если бы Безликий спросил меня сейчас, хочу ли я, чтобы он забрал тебя в Ад, я бы сказал «да». Это страшнее всего. Я так отчаянно боюсь потерять свою человечность — ту, которую подарила мне Энджел. Но, конечно, тебе плевать. Ты забрала у меня единственного человека, которого я любил. Забрала единственное светлое, что было в моей жизни…

Он выпрямился и направился к дому. Габриель поспешила за ним, словно ожидая, что он позволит ей войти внутрь. Кэри замер в дверях, и она затормозила.

— Уходи, пока я не стал воплощением своего собственного кошмара, — с угрозой начал он. — Я чувствую, как ко мне подбирается Смерть. Я должен буду уйти вместе с ним, туда, где Энджел. И я надеюсь, что я не встречу там тебя.

Когда он, и его мать, остались по обеим сторонам дома, и она в слезах, спустилась по ступеням, Кэри даже не остановился чтобы перевести дыхание. Несомненно, ему стало больно, от тех слов что он сказал. В голове тут же закрутились всяческие саморазрушительные мысли, но он не собирался долго размышлять над всем этим.

Хороший ли он после этого человек?

Что бы подумала о нем Энджел?

Он вошел в ванную комнату, и склонился над ванной, стоящей у стены. Вода была прозрачнее чистейшего хрусталя. Ванна наполнена почти до краев, и там, в этой воде была она, — девушка, которую он любит больше всего на свете; больше своей жизни.

Он принес ее сюда, завернув в простыню. Он хотел, чтобы она очнулась у него в доме, видя его лицо пред собой. Несколько часов, он сидел рядом с ней, чувствуя, как в груди медленно сменяются чувства — сначала ярость, затем, нетерпение, после этого отчаяние и страх. Теперь, у Кэри Хейла была лишь надежда. Он надеялся, что Смерть не заберет ее после того, через что они прошли, не заберет даже не позволив ему попрощаться с ней. Он хотел сказать, что он любит ее больше всего на свете. Хотел сказать ей самые теплые слова, и этих слов становилось все меньше и меньше с каждой минутой.

Почему она все никак не просыпается?

Он склонился над Энджел, отчасти от того, что хотел прикоснуться, отчасти, потому что не мог больше держать спину прямо. Когда Энджел была жива, его душа в ее теле жаждала вернуться к нему. Кэри ощущал дикий прилив энергии и нервного возбуждения от предвкушения рядом с девушкой, а сейчас была глухая пустота. Словно она действительно умерла.