Истина святых

Я прикусила губу. В его голосе слышалась боль. Было неприятно слышать это, чувствовать это. Я с трудом дышала под тяжестью всего, что он мне давал. Он давал мне все, чего я жаждала, о чем мечтала, когда мы были вместе.

Время, которое мы провели порознь, лишило его чего-то. Не всю его защиту, не всю холодность, но сейчас в нем было что-то другое.

Да, это то, чего я хотела. Но было действительно чертовски трудно перейти от голода к пиршеству.

***

Джей не стал ждать, чтобы сбросить очередную бомбу, это было во время нашего следующего приема пищи. Обед, приготовленный в нижнем белье после того, как мы вернулись в постель.

Само его присутствие было кратером в хрупком карточном домике, который я пыталась построить в его отсутствие, в жизни, которую построила без него.

Затем он внезапно собирался «смириться» с тем, что у нас будут дети. Это было не совсем то, что девушка хотела услышать. И я не хотела, чтобы ему приходилось «смиряться» с тем, что у нас будет ребенок, но я знала, что для него, учитывая то, через что он прошел, это уже очень много. Это ни в коем случае не романтично, но это огромный жест. Своего рода вечное обещание. Не пустое. Джей не стал бы делать такого рода заявления лишь для того, чтобы вернуть меня, а потом отказаться от своего слова.

Размышляя обо всем этом последние несколько месяцев, я поняла, что действительно мало что знаю о человеке, которому позволила разрушить жизнь своей любовью. Но я знала, что Джей не стал бы говорить мне красивую ложь, чтобы вернуть меня. Он нарочно говорил мне уродливые истины как своего рода вызов, как будто надеялся отпугнуть меня. Даже сейчас, после того, как он пересек океан для меня в виде грандиозного жеста, на который не был способен, я почувствовала, что он вцепился в меня обеими руками, ожидая, что я прогоню его.

Я не знаю, когда сама решила вцепиться в него. Джей точно не дал мне времени сделать это с тех пор, как прибыл в темноту. Но опять же, я не боролась с решением сражаться или остаться. Решение было уже принято в ту же секунду, как я почувствовала его губы на своей шее.

Было ли это слабостью с моей стороны приветствовать его возвращение в мою жизнь без боя или нет, мне все равно. Кроме того, я хорошо знала Джея, чтобы понимать, что для него это уже была битва. Я видела это по его лицу. Он был опустошен мной. Моим отсутствием. Мне было приятно видеть, что наше расставание не просто причинило боль. Это причинило ему достаточно глубокую боль, что даже он не смог скрыть свои эмоциональные шрамы.

Это то, что мне было нужно, — доказательство того, что ему тоже больно. Что любовь ко мне причинила ему ту же боль. Я не хотела улыбок, нежных слов, любовных обещаний. Я хотела увидеть агонию всего этого, хотела убедиться, что я оставила на нем те же следы, которые он оставил на мне.

Теперь, когда я это увидела, с меня хватит. Я не собиралась рассказывать ему, что он сделал со мной, проклинать его за то, что он был таким холодным и жестоким. Я знала, что он холодный и жестокий человек, когда влюбилась в него, и все равно осталась, несмотря на сильное предчувствие, что он причинит мне боль.

Это не означало, что я смирилась с заявлением, которое он сделал о детях, пережевывая яйца, которые я приготовила для нас.

Джей сидел напротив меня, наблюдая, перед ним стояла нетронутая еда, он молчал.

Так было до тех пор, пока не разорвалась бомба.

— Надо пожениться, — он говорил так, как будто предлагал пойти в магазин. Никаких интонаций. Его голос был лишен эмоций. Замшелые зеленые глаза были пустыми. То, как двигался его кадык, когда он тяжело сглотнул после разговора, было еще одним сигналом о чем-то странном под его гранитным фасадом.

Я моргнула, держа вилку в воздухе.

— Это предложение? — спросила я, как только поняла, как взять себя в руки. Этот мужчина, сидящий напротив меня, обнаженный, статный, прекрасно жестокий, был настоящим. И из его рта вырвалось слово «жениться».

— Нет, я не делаю предложений, — ответил он. — Я не буду притворяться, что способен на какой-то ядовитый роман, которого женщины привыкли ожидать. — Его взгляд на мгновение опустился на свои руки. Маленький момент, но жест был огромным.

Джей поддерживал зрительный контакт. Всегда. Неважно, как трудно было говорить, неважно, о чем он говорил. Но он прервал сейчас, в тот момент, когда я больше всего в этом нуждалась.

Мое горло горело от желания, чтобы он посмотрел на меня еще раз.

После того, что казалось вечностью, он поднял глаза и продолжил говорить, как будто только что не сделал паузу в один из самых важных разговоров в моей жизни:

— Я не думаю, что ты придаешь особое значение традиционным фарсам, но я приношу извинения, если ты ожидала романтики или если это тебя как-то разочаровало, — заявил он, положив руки в кулаки на стол. — Даже брак как институт и фанфары всего этого вызывают у меня отвращение. Но мне очень нравится идея сделать тебя своей. Всеми возможными способами. И поскольку я планирую, что ты будешь моей до конца моего пребывания на этой земле, думаю, брак — отличная идея.