Истина в деталях (ЛП)

Осторожно, чтобы мои движения были легкими и неторопливыми, я подхожу ближе. Оцениваю ее реакцию и готов остановиться на месте, если она напряжется. Когда этого не происходит, я протягиваю руку и отодвигаю одеяло.

— Давай. Залезай.

Она осторожно опускается на матрас и забирается под одеяло. Я заботливо укрываю ее, затем огибаю кровать и пристраиваюсь с другой стороны.

Лежа на спине, я смотрю в потолок.

— Ты хочешь оставить свет?

— Достаточно того, что в ванной.

Я протягиваю руку и нажимаю выключатель на прикроватной тумбочке, погружая комнату в темноту, но из ванной пробивается слабый свет. Мы лежим в тишине, в моей голове крутится миллион вопросов, но я знаю, что не имею ни малейшего права их задавать.

Если бы все было иначе, я бы не колебался. Я был бы тем мужчиной, который ей нужен, и я бы точно не позволил ей жить там, где ее чуть не изнасиловали.

Черт. Я зажмуриваю глаза, когда ее крики эхом отдаются в моем сознании. «Черт возьми, я не могу пройти через это снова!»

При мысли о том, что она уже проходила через это, я готов убить этого ублюдка голыми руками. Пальцы сжимаются в тугой кулак, ногти впиваются в ладони за секунду до того, как мягкие кончики ее пальцев касаются моей правой руки.

Глаза резко открываются, дыхание сбивается в груди, но я не произношу ни слова. Позволяю своим пальцам расслабиться, чтобы она могла пропустить их через свои и крепко сжать.

Ее шепот едва слышен.

— На первом курсе колледжа меня изнасиловали.

Каждый мускул в моем теле напрягается от того, что она только что сказала, но я лишь слегка сжимаю ее руку.

— Он был квотербеком нашей футбольной команды. Обладатель «Хейсман Трофи». Все его боготворили.

Ах, черт. Ненавижу, к чему все это ведет.

— В тот вечер я впервые в жизни пошла на вечеринку. Мои родители погибли за две недели до этого. Они летели из Нанта в Шамбери во Франции, когда их маленький самолет разбился. Никто из них не выжил.

Она делает паузу, шумно сглатывая.

— Я… пыталась выстоять. Знала, что не могу бросить колледж, потому что хотела, чтобы они мной гордились. Но мне нужно было отвлечься от боли. — Ее голос звучит отстраненно, как будто она рассказывает чужую историю.

— Он подсыпал что-то в мой напиток, и в следующее мгновение я оказалась в его комнате. Он повалил меня на пол лицом вниз, и я не могла ничего сделать. Я помню, как кричала в голове, но не могла заставить себя произнести ни слова. Я не могла заставить свое тело двигаться. Он так грубо вывернул мою правую ногу и навалился на нее всем своим весом, что это вызвало ущемление бедра, повредив его настолько сильно, что мне потребовалась операция.

Ублюдок. Это объясняет те шрамы вокруг ее бедра.

— Его отец был известным в округе адвокатом и одним из преданных болельщиков школы, поэтому, конечно, они попросили меня не выдвигать обвинений. Его отец согласился оплатить мне операцию, если я пообещаю никому не рассказывать о том, что произошло той ночью. Он пообещал, что никто никогда об этом не узнает. Она умолкает, и чувство беспомощности, подобное которому я никогда не испытывал, накрывает меня с новой силой.

— Я пообещала себе, что больше никогда не стану жертвой. — Ее слова, произнесенные шепотом, настолько слабы, что их почти не слышно. — Но сегодня я не справилась.

Подняв наши соединенные руки к губам, я целую нежную кожу тыльной стороны ее руки.

— Нет, это не так. Ты боролась изо всех сил. Он был под сильным кайфом, но ты все равно его уделала. — Я целую кончики ее пальцев. — Ты была чертовски храброй.

Проходит несколько секунд молчания, прежде чем она говорит таким тихим голосом, что его едва слышно.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю. — Я поворачиваю голову в ее сторону. — Если захочешь прийти в эту спальню, ты можешь. Я оставляю это на твое усмотрение. Но знай, профессор. — Я с трудом сглатываю комок в горле размером с мяч для гольфа, мой голос становится хриплым. — Я не позволю, чтобы с тобой снова что-то случилось.

Я не осознаю, что задерживаю дыхание, пока она осторожно не придвигается ближе, устраиваясь рядом со мной. Медленно выдыхая, я смотрю в потолок, заставляя взять себя в руки. Не могу позволить себе лишних осложнений, а она создает самое серьезное из них.

— Постарайся отдохнуть. Теперь ты в безопасности.

Проходит два часа, пока моя ярость хоть немного утихает — по крайней мере, настолько, чтобы я смог закрыть глаза и попытаться заснуть.

Я не хочу признавать, что причина этого — профессор, которая во сне шевелится и прижимается ко мне еще ближе, упираясь ладонью в центр моей груди.

Не-а. Я не собираюсь признаваться в этом.

Никогда.

Двадцать восьмая глава

Оливия

Я медленно просыпаюсь и обнаруживаю, что обхватываю рукой подушку, словно это мой спасательный круг. Моргая от затянувшегося сна, я начинаю приподниматься и издаю стон от мгновенного протеста моего тела. Затем на меня обрушивается осознание двух вещей:

1) по ощущениям, сейчас гораздо позже того времени, когда я обычно просыпаюсь на работу;

2) я не в своей спальне.