Истина в твоем прикосновении

Шок от встречи с Джозефом длится недолго. Постепенно ко мне приходит ощущение, что ничто и никогда больше не сможет меня удивить. Пытаюсь взять себя в руки и осторожно отхожу в сторону, чтобы не оказаться на прямой линии огня между этими двумя. Мой первый порыв – броситься в атаку. На Джозефа. И на Теодора. Я хочу сразиться с ними обоими, но понимаю, что не могу. Черт, мне нужна помощь! Я снова оглядываюсь вокруг, высматривая Кево, Кеннета или кого-нибудь из наших, но никого из них не вижу. Тело все еще ощущается как-то странно, оно словно онемело. Мне нужна энергия, но не энергия моего деда. Она явно не приносит мне пользы. Я оценивающе смотрю на Джозефа. Сцена в ангаре ясно показала мне, что я легко могу его победить. С другой стороны, может быть, стоит использовать этот шанс: эти двое, похоже, сейчас не особенно интересуются мной, а смотрят друг на друга, как два разъяренных волка.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь незаметно уйти, Джозеф приседает и поднимает что-то, лежащее у его ног. Я отслеживаю его движение и замираю. Пистолет Теодора. Как я могла не подумать об этом? Я ничего не могу сделать против пистолета, никто не может. И уж точно я не хочу видеть такое оружие в руках Джозефа.

– Ты хоть представляешь, как долго я ждал этого момента? – спрашивает Джозеф, медленно выпрямляясь. – Сколько раз я представлял, как встречусь с тобой как мужчина с мужчиной? Чтобы заставить тебя заплатить за все, что ты со мной сделал?

Мой дед пытается встать, но руки подгибаются под ним. Что-то внутри меня сжимается, когда я наблюдаю за его тщетными попытками. Никогда не видела его таким беспомощным. Не знаю, что явилось тому причиной: энергия, которую я выкачала из него, атака Джозефа или, может быть, ранения в предыдущих сражениях.

– Ты трус, – бросает он Джозефу. Тот выглядит так, будто надкусил лимон. – Все эти годы ты прятался, а теперь решил вернуться? С армией? Ты не мужчина.

– И это говорит человек, который хочет пристрелить маленькую девочку вместо того, чтобы признать свою ошибку.

Мне хочется напомнить ему, что всего несколько часов назад эта «маленькая девочка» надрала ему задницу, но я сдерживаюсь. Взгляд мечется туда-сюда между дедом и отцом, пока мой разум отчаянно пытается понять, на чьей я стороне.

Снова мой дед пытается подняться на ноги, пока наконец не принимает полусидячее положение.

– Я защищал свою семью, пока Блум не решила, что больше не является ее частью. – Он смотрит на Джозефа с такой ненавистью, что я подавляю дрожь. – Это намного больше, чем ты когда-либо делал для своей семьи.

Одним движением Джозеф направляет на него пистолет и кладет палец на спусковой крючок. Рефлекторно делаю шаг вперед, не совсем понимая, что собираюсь предпринять. Мой дед собирался застрелить меня. Он нажал на курок. Он не заслужил, чтобы я за него заступалась. И все же… просто стоять и ничего не делать я не могу.

– Ты отнял у меня все шансы иметь семью, – рычит Джозеф. – Ты сделал так, чтобы я не смог стать ей отцом. Ты сделал так, чтобы у меня не было семьи, за которую я мог бы бороться.

Мне не хватает воздуха. В голосе Джозефа звучит множество эмоций, но не ненависть выступает на передний план. Это боль и сожаление. Это звук разбитого сердца.

Мой дед смеется кашляющим смехом. Бросает на меня короткий взгляд, но затем снова поворачивается к Джозефу. В следующий момент я чувствую странное давление в груди. Нахмурившись, осматриваю себя. Такое ощущение, будто кто-то надувает внутри меня воздушный шар, который становится все больше и больше. Задыхаясь, я передергиваю плечами, чтобы избавиться от тошнотворного ощущения, но не могу.

– Что?.. – Джозеф поворачивается и, прищурившись, пристально смотрит на меня: – Что ты делаешь?

Сначала я думаю, что он обращается ко мне, но отвечает Теодор:

– В ее теле течет моя энергия. Я могу делать с ней все, что захочу.

Его слова не проникают в мое сознание. Они не имеют смысла, и в данный момент я не в состоянии их расшифровать. Кровь уже так громко стучит в моих ушах, что я едва слышу голоса вокруг. Давление растет, давит на сердце и лишает меня дыхания. Мои колени подгибаются, и я опускаюсь на землю. Чувствую, как мои пальцы судорожно дрожат, стискивая амулет.

Но буквально в следующую секунду мерзкое ощущение исчезает. Легкие расширяются, сердце делает несколько мощных ударов, и кажется, что все мое тело с облегчением выдыхает. Когда я открываю глаза, первое, что вижу, – это Джозеф, который, все еще с пистолетом в руках, смотрит на неподвижную фигуру моего деда.

– Нет, – тихо говорю я. И больше ничего. Я смотрю на Теодора и сразу понимаю, что он мертв. Каким-то краешком сознания отмечаю маленькое темное пятно на его груди, которое с каждой секундой становится все больше. И постепенно до меня доходит, что человек, который стрелял в него, все еще стоит рядом со мной.

– Он собирался убить тебя.

Слова Джозефа эхом отдаются в моей голове, когда я поворачиваюсь к нему лицом.