Истина в твоем прикосновении

Меня тошнит от одного только имени. Мучительное чувство вины, которое пряталось где-то в глубине моего сознания, ожидая выхода на свободу, просачивается в каждую клетку моего тела. Моя репутация явно опережает меня. Я убийца, и убийство Элии теперь, вероятно, является тем пунктом в моем резюме, который упоминают другие люди, представляя мою особу.

Кево выводит меня из задумчивости, осторожно беря мое лицо в свои руки и заставляя посмотреть на него. На мгновение я теряюсь в его глазах, потом ель у меня за спиной вздрагивает и заставляет нас замереть.

– Идем! – раздраженно рявкает один из парней. – Обыщем дома. Мне нужно отлить.

– Мы в лесу, – отвечает другой. К моему бесконечному облегчению, голос кажется тише, а приглушенные шаги по снегу звучат так, будто они удаляются. – Помочись на дерево.

Ответ второго я уже не слышу, но не особенно об этом жалею. Когда звуки переходят в слабый ропот, наконец затихают совсем, я выдыхаю с облегчением. Кево отступает, проводит рукой по волосам и вздыхает:

– Они были так близко.

– Да, черт возьми.

– Они слишком близко к дому, – размышляет он вслух, а затем тихо ругается. – Мы должны вернуться и предупредить остальных. Если они обыщут дома, то могут застать их врасплох.

Я подавленно киваю. Наша небольшая вылазка явно подошла к концу. Тем не менее я хватаю Кево за протянутую им руку, и мы осторожно пробираемся обратно к жилому району. Я смотрю на него снизу вверх, и снова в его глазах появляется это выражение – всегда настороженный, всегда начеку, всегда беспокоящийся о своей сестре, своих друзьях… обо мне. Мне интересно, было ли когда-нибудь в жизни этого парня время, когда он был беззаботен. Кево мало рассказывает о своей семье, но, судя по тому, что я о нем знаю, его детство тоже было отмечено духом побегов и насилия. До своей смерти его родители служили в различных повстанческих группах, и хотя в то время между Домами Времен Года еще не было войны, я постепенно начинаю понимать, что это был за образ жизни. Что довольно печально.

И снова ловлю себя на том, что молюсь богам, в которых не верю, что нам удастся спасти этот мир. Что я сумею спасти Кево.

Проснувшись на следующее утро, я чувствую себя неспокойно, но хорошо. После вчерашней небольшой прогулки мы рассказали остальным то, что только что услышали. К моему облегчению, никто не спросил, что именно мы с Кево делали там посреди ночи. Но понимающая улыбка Кэт от меня не ускользнула. Никто не удивился тому, что повстанцы искали нас и уже знали об инциденте в супермаркете. Потому что, даже если ни Кево, ни я не узнали этих двоих в лесу, они определенно принадлежали к группе Джозефа. И я предполагаю, что Джозеф знает обо всем, что происходит в мире «плохих» мятежников. Однако, поскольку посреди ночи мы мало что могли сделать, решили пока не делать ничего и лечь спать. По крайней мере все, кроме Анатолия, который остался на вахте, чтобы быть в безопасности.

После этого я рухнула в постель, где, к своему удивлению, сразу же заснула. Хорошо, что Кево не предложил остаться в моей комнате на ночь. Мне нравится идея засыпать и просыпаться рядом с ним, но сомневаюсь, что в этом случае я смогла бы даже сомкнуть веки. Кроме того, всем нам нужно было немного отдохнуть, прежде чем приступать к реализации дальнейших планов.

Быстро приняв душ, спускаюсь в гостиную, которая на этот раз пуста. Делаю себе кофе и беру яблоко из корзины с фруктами, потом сажусь на диван и включаю телевизор. Многие станции не работают, но те, что остались, постоянно показывают новости. Пока ем яблоко и пью кофе, я смотрю на фотографии и кадры полетов дронов над большими городами и слушаю репортажи дикторов. Становится все хуже. Что, если честно, меня не особо удивляет, но картинки все равно действуют на нервы. Фотографии заснеженных городов, которым пришлось несколько дней обходиться без электричества. Фермеры, которые держат своих животных в помещениях, опасаясь, что на улице те замерзнут. Перегруженные улицы, по которым люди пытались убежать и которые оказались тупиковыми после того, как гололед на проезжей части привел ко множеству аварий.

Целых двадцать минут я сижу и наблюдаю за страданиями, пока не чувствую, что больше не могу этого вынести. Как раз в тот момент, когда я собираюсь встать и приготовить второй кофе, архивные кадры заканчиваются и на экране появляется серьезного вида диктор новостей. Рядом с ней – видео, которое, я уверена, было снято камерой мобильного телефона или чем-то подобным. Изображение немного размыто и трясется, но на нем отчетливо видны люди, очевидно, дерущиеся на открытой улице. Я опускаю пустую чашку из-под кофе и увеличиваю громкость, читая заголовок: Теперь еще и инопланетяне?

– Сообщение из Стокгольма снова дает повод множеству конспирологов связывать события последних нескольких недель с инопланетным вторжением, – сообщает пресс-секретарь с удивительно серьезным выражением лица.